Огромный

Помни, на нашей огромной планете,
Есть уголок, где ты СОЛНЫШКОМ светишь!
Где тебя ждут, где всегда Тебе рады!..
Где на Тебя смотрят любящим взглядом!..

Где Ты всегда дорогой и желанный!..
Где Ты пусть гость, но такой долгожданный!
Где для Тебя – нараспашку все двери!
Где Тебя помнят!.. Где в Тебя верят!

И где доверяют Тебе без сомненья!..
Но, помни - Ты волен! Ты - лишь вдохновенье!
Запомни еще, Ты там быть не обязан...
Ты в выборе волен… и, словом не связан!

«До чего же мне все надоело! –
думал я, засыпая в ту ночь. –
И жена, что до смерти заела,
и беспутная дурочка дочь,
и сынок, потерявший работу,
и любовница с кучей проблем…
Да. Пожалуй, пора на охоту.
Я по ней стосковался совсем.
Неужели я завтра уеду
от работы, жены и детей,
по лосиному свежему следу
побегу я с собакой своей
и, увидев кормящую матку
с семидневным лосенком в кустах,
буду целиться долго в лопатку,
сжав «Сайгу»* свою в потных руках,
а потом, когда лес содрогнется...

Грома раскаты
На небе покатом.
Падает дождь с высоты.
Капли - солдаты,
Гневом объяты,
Рушат опоры, мосты.

Устья, истоки
Смешались в потоки,
Несутся бурлящей водой.
Честь и пороки,
Глупцы и пророки
Тонут, равны пред бедой.

Вздыбились волны,
Как горы огромны.
Ужас в них катится, жуть.
Горько и больно.
Звон колокольный.
Вот и окончился путь...

Не добрые мальчишки вслед смеются.
Кричат: «Дурак!» и пальцами воротят свой висок.
Ах, горько мне! И от обиды слезы навзрыд рвутся,
К земле наклон, и камнем в лица, ненавистные, яростный бросок.

Визжание и смех сопровождает камень непослушный
Вдали беспомощно взметнувший брызгами песок.
Я нагибаюсь, и звуки молкнут, в тишине гнетущей
Огромного булыжника, мной поднят, бесформенный кусок.

В глазах детишек гнусных зрачки расширенные страхом,
И вот отпрянули, портфелями и папками...

Когда улетают стаями птицы,
Чтобы потом опять возвратиться.
Когда по земле жёлтый лист клубится,
Чтобы потом в ковёр превратиться.
Когда появляется реже солнце
И туча большая глядит в оконце.
И дождь моросит, а порой даже льёт,
С души грусть ,печаль никуда не уйдёт.
Знаю: взявши меня за руку - ты в осень меня ведёшь.

Когда с неба падают белые звёзды,
Накрывши всю землю собой.
Когда на рябине красные гроздья
Висят над моей головой.
Когда тишина эта белая-белая
Звенит на замёрзшей...

Одесса - мама… В тихих закоулках
Брожу, брусчаткой каблуки стирая,
И лестницы поскрипывают гулко,
Пеленки сохнут, путь перекрывая.

Подмигивает слепенько окошко,
В том доме, что любил, но умирает,
И хочется передохнуть немножко
Во дворике. Но будит звон трамвая…

Приморский горд собой и видом моря,
Лежит от Пушкина до Ришелье, до Дюка.
Толпа туристов, улыбаясь, спорит
В веселых поисках второго люка.

На Дерибасовской открылась…не пивная:
Бутики, пиццерии, рестораны...

Разве Может быть Построен Дом Без Плана и Фундамента?

Разве Могут быть Стихи Без Чувства?…

…Слово Без Мысли?…

…Картина без Художника?...

…Мироздание без Смысла?

…Вселенная без Цели?

Без Духовной Основы, Каркаса и Замысла, Нет Ничего Кроме Суеты…, да и Сама Суета Подчинена Плану, который не Познается Нами лишь только из-за его слишком огромного Распределения во Времени и Пространстве…

…Порядок и План, Ведет к Единству и Гармонии…

…Суета, Ведет к Разобщению и Хаосу…

…Но...

Когда приходит черное,
Когда уходит черное,
Когда чернее черного
Огромная луна,
Она совсем недвижима.
И лишь приходит черное,
Но лишь уходит черное,
И лишь она видна.

сейчас в эту минуту
куда то тихо уходят люди
в городе весна
и луна за окном повисла на ветке
безразличная смотрит в упор
ей отчего то тускло
наверное от всех президентов мира
от того что даже фонари играют роль
бессонно плещут вглядываясь в лица
и толпы обездоленных фотонов
(подумаешь элементарные частицы)
уходят в тьму потоком иллюзорным
последнюю улыбку отдавая смерти
не встретив родины на своем пути
исчезают потерянные выгнанные из жизни
и рабство что с голодом на ты...

свирепствует кали-юга
зверская эра презренья
в голове господа – ад
сотканный из колючей проволоки
воспаленных нервов
мир ужаса
взрывающихся шоковых ассоциаций
вызывающих дрожь от прикосновений
костяных пальцев невидимок
вдруг быстро отдернутых обратно
в угрожающую темноту перво-хаоса
леденеет от страха психея
и молится молится молится
распластавшись на коленях
на дне черного одиночества


в скрипучие двери разорения
въезжает осень на ржавом кадиллаке
не отражаясь в смятых...