Огромный

Я начертил вокруг себя
Скрипучим мелом белые круги
Тот, что потоньше – удержать тебя
Потолще – это оттолкнуть других

Все получилось как я и хотел
Теперь я в добровольной клетке
И на руках остался белый мел
И на лице кровавые отметки

Я радовался как дитя
За круг второй никто не мог проникнуть
Но в круге первом все же нет тебя
А, впрочем, даже не могло возникнуть

Твой образ я придумал сам
И этим чьи – то правила нарушил
Я в честь тебя воздвигнул белый храм
Но вскоре мне...

Нежное интимное растение
с теплотой очнулось ото сна.
И леса веселые весенние
позабыли слово "Тишина".

Я подснежник к сердцу прижимаю,
словно искупить вину хочу,
что от почв родимых отрываю,
что его цветенье прерываю,
как любовь остывшую свою.

Он цветет еще. Он жив и весел.
Он поет, пригнувшись от росы,
Для него так много в мире песен -
он споет - ты только попроси.

Ты пригнись к нему и ты услышишь,
как, качаясь, шепчут лепестки,
если ты любви дыханьем дышишь,
в счастье...

Душа льет песню, печальную, как вой волка.
Глаза льют слезы, огромные, но без толка.
Разум с сердцем пытается договориться.
Но почему же я так не могу с тобой смириться…

Чувства льются быстро, словно горный водопад.
Мысли бегают пытливо, почему-то не впопад.
Голова кипит, и нет покоя.
Где он??? Может быть с тобою…

Привет, ну как дела у тебя?
Нормально? Правда? Отлично.
Зачем спросила? Не знаю я....
Наверно не всё ещё безразлично....
Как жизнь? Как любовь? Ну что ты молчишь?
Скажи мне хоть слово.................а?
И почему ты мне больше уже не звонишь?
Молчишь...тебе стыдно...да?
Да ладно, всё в прошлом, забыла уже,
Ну, брось ты молчать, скажи...
Есть счастье в этой огромной душе?
И сколько осталось в ней лжи?
Ты смотришь...ты думаешь больно сейчас?
Да нет, я простила тебя,
Простила давно...

Последний лист в тетради исчертил
Печальными чернилами поэта.
Кто в это дело моё сердце посвятил,
Обрек всю жизнь прожить с душой из света?

Прозрачная душа наивна и глупа,
Всё верит в сказки странных аферистов.
И, кажется, она обречена
Быть на земле для всех покорною должницей.

Душа и сердце вместе сотворят
Такое, что не выдумает разум.
Сильней болит совсем не голова,
А грудь, что мне диктует правду

Бывает - руки мерзнут у огня,
А иногда - горят в холодном море,
Слипаются...

Наши души - зеркала,
Наша сущность - отраженье,
Жизнь - огромная скала,
Смысл жизни - восхожденье.

И скалу не обогнуть, -
Путь окольный - путь без света,
И судьбу не обмануть, -
К правде троп окольных нету,

Заворожена тропа,
Хитрый плут не извернётся,
И лукавая стопа
Всё равно в скалу упрётся.

А вершину покоришь,
Всё величие СВЕТИЛА
В чистом сердце отразишь
С той же яркостью и силой.

Как интересна и прекрасна Жизнь. Желанье
Сужденье верное иметь о ней
Приводит постоянно всё ясней,
К понятию, сколь велико моё незнанье.

Чудесный кладезь знаний мне открылся,
Казалось бы, черпай его и более не надо,
К познанью нет теперь преграды,
Но вот за ним уж новый проявился.

Мне говорят: «Твоё в чём назначенье,
Когда в исканьях вечных пребываешь?
И мудрости, конечно, достигаешь,
Но отдохни и приостанови движенье».


Усталость от познанья невозможна,
Когда стремленье есть...

Гармонией неизвестности
Пытали сердца безгрешные.
Их святость была под вопросами
Тяжёлыми и неизбежными.
Их святость была…и не было
Огромного расстояния,
Слепого пути над бездною.
Их ослепляло сияние…
Словами любви горячими,
Словами любви нежными
Гоним от себя мы пустоту,
В надежде остаться прежними.
И, забывая о вечности,
Помню тебя вечно я.
Вновь не узнает забвения
Наша любовь бессмертная.

Когда умрёт последний звук,
Бесшумно упадёт слеза.
Я вспомню ласку нежных рук,
Огромные твои глаза.

И грудь развеет тяжкий вздох,
Идущий с тёмной глубины.
Промолвишь ты: «Тебя не помню,
Но в этом нет твоей вины ».

И смерть безличья не страшней,
Но вот они, твои глаза.
В них только чьё-то исступление,
В них холод… стужи бирюза.

Как ресницами огромными закроет
Ветер солнечное небо облаками.
Дождь весенний безразлично смоет,
Нужные слова не сказанные нами.

И снова всё начнется с чистого листа
Покажутся бессмысленными тени
На полотне забытого во времени холста,
Упавшего случайно на колени