Огонь на котором не варят

В не повторяемости, дела, суть, отличия, гения,
от таланта, тот, варит, только, «борщ», экспери-
ментирует, с солью, перцем, специями, ингре-
диентами, одно, блюдо, на уме, гениальное, сам
не ест, нам, даёт, а гений, во всём, от сервировки,
стола, до…. Весь стол, блюдами, уставлен, непов-
торимыми, единственными, всё гениально, от ста-
канна, с водой, до пресловутого «борща»,………
А нам, ша, смотри, молчи, поддакивай, на ус,
наматывай, надейся на лучшее, не до дискуссий,
пререканий, и...

Я не адепт, не светский маг,
Я,как и все, боялся смерти.
Не прятал ужасы в кулак,
Не гладил сумрак против шерсти.

Я не читал потертых книг,
И не сдувал с обложек пыли.
Я слышал только в фильмах крик,
Когда о помощи вопили.

Лишь,только я глаза сомкнул,
И, будто, разом проявились.
Предметы в доме все зашевелились,
Завараженный притаился я.

(Старик чайханщик обманул.
К нему днем на минутку заглянул,
Пил чай зеленый, ел халву.
Но что за диво? Глаз во лбу.
Закрыв глаза, предметы...

Тишина, птиц не слышно.
Все замерло вдруг.
Налетел ветер сильный
И треплет деревья.
Где же ты, что с тобой?
Мой единственный друг.
Может быть ты тихонечко
Варишь варенье.
Все животные, птицы,
Жучки, паучки
По домам разбежались
И заперли двери.
Надвигается шторм.
Все сильней ветер воет.
Все страшне и темней
Становится вдруг.
Где же ты, что с тобой
Ведь мое сердце ноет.
Разве мог ты пропасть
Так надолго мой друг.

Илья Муромец с Алёшей (из поповичей пацан)
Шли однажды ближе к ночи. Им навстречу Д*Артаньян.

Что они не поделили, некого уже спросить,
Но французов не любили со времён святой Руси.

Очень уж они галантны и спесивы, спасу нет.
Из всех слов приличных матом - бля-манже и минуэт.

В Мухосранске иль в Париже - не про это разговор -
Выходил в поддёвке нижней богатырь на скотный двор,

А там этот Д*Артаньяшка, извертелся точно шкет,
При банте в цветной рубашке исполняет минуэт.

Шлёт...

Слегка попахивая, в поле мчался трактор
И перегаром явственно чадил,
То тракторист с утра влез в карбюратор
И самогонки в камеру налил.

Теперь в своём пристрастии к спиртному
На обвиненья в пьянстве, то да сё,
Он мог легко сказать, хоть агроному:
То выхлопными газами несёт.

И если тот не знает как солярку
Он водочки палёной отличить,
То пусть идёт к свинаркам иль к дояркам
И учит их, как надо щи варить.

Скучаю…
Не находя в душе покоя.
Среди
Минут текущих верениц,
Далеких всполохи зарниц
Там в Новосибе
Далеко…
Возможно, думаешь о том,
Как апнуть нашего героя,
И есть ли голд там на Архоне,
И спит ли Чика?
Или нет?
Написан, ею сей памфлет 
-///-
Твоих чувств невозможно понять,
Но хочется встать, подойти и нежно обнять!
Поток собственных слез унять…
Может наспех поцеловать
И по делам неотложным бежать.
-///-
Прошепчу твое имя,
Когда холодно мне,
Когда больно и радостно…
И...

Соленый запах морского ветра
на отшлифованной, вязкой росой зари,
песчаной косе,
где в плену волн,
покачивающихся горячим оловом,
шепчутся тени рыбацких лодок.

Млечный путь скрипа чайки,
растянувшийся вне пространства и времени,
эхом старых легенд мифов.

На берегу,
в коралловой дымке,
серебряный всплеск мандолины,
варят кофе и провожают день.

Над загорелым сердцем
восходит луна поэзии,
прикуривают молочные звезды,
звенящие мелочью
в карманах потертых джинсов.

Мы расстаемся. Всё так резко…
Мы рвем друг другу имена.
И между нами – Rupes Recta –
Прямая Лунная Стена.


И вниз летят обломки душ…
Остатки встреч, осколки дружб…
И свадебный кортеж кривой
тебя увозит, как конвой…


Я не погиб. Хоть был погибшим.
Затоптанным был под салют.
Теперь: не я иду по крышам.
Теперь: они – по мне идут…


И в жутком крике сатаны
на юго-западе Луны
на Терракотовой стене –
ты гвоздь в ладонь вбиваешь мне…



+



Мне одиночество...

Берегите детей,
Прорастайте друг в друга корнями
Перепутайтесь кронами
И вечно шумите листвой!







Есть коты для красоты.
Есть котята - для игры.
Есть коты для дремоты.
Наш же кот, лишь для еды?!








Всю жизнь я смотрелся в лужи воды,
отраженьем небес пренебрег...
Всю жизнь на Земле искал бога следы,
не понимая, что внутри меня - бог








Звездные дороги на Земле начинались
Рассекали тьму клинки молний.
Под животной шкурою душа зарождалась...

Не делай из меня чужого…
Я жил с тобой –
пять тысяч лет.

И не удастся без поджога -
за пять секунд стереть мой след.


Мы хлеб разламывали
вместе.
Мы жизнь варили сообща.
И ты была моей невестой…
Судьбой и матерью… И сча…


И сча… стьем… тонким…
спелым… грубым…

Как страшно знать, что мы враги.
Никак… не слушаются губы…
И не шагаются шаги…


Не делай из меня чужого!

Я врачевал
сквозь простынь дым –
твои укромные ожоги
Христовым семенем своим…

И я был больше...