Огонь и печь

Я из искры пробьюсь,
Я из молний прольюсь
Ведь огонь порождает меня,
И в костре, и в печи
И в дрожаньи свечи
Полыхаю восторгом огня.

Я и пламя тандем,
Я бесплотен и нем,
Языками огня говорю,
В жаркой лаве струюсь,
В каждой вспышке таюсь,
И в огне, не сгорая, горю.

Пламя мечет мой жар,
И, взмывая, пожар
В дикой пляске пылает, ревёт,
И пока не потух
Мой неистовый дух
В первозданной стихии живёт

Эй вы черти, в самом деле
Шевелите кочергой
В преисподней еле-еле
Теплится в печах огонь.

Дайте жару, не жалейте
Сколько есть еще угля
Бог забыл про отопление
Коммунальное, а зря.

Иного, видно, не дано...-
Как ни крути...- А всё вам мало!
Ты, ведь лежала..., как бревно ( ! ),
но чушь лопочешь..., мол, устала...
Да от чего? Прикинь сама,
мозги напрягши, отдышавшись...
А может ты сошла с ума ( ? ),
перенапрягшись-распластавшись...
Хотя..., ума в тебе...- То - бред! ...
Едва ль, виною, сотрясение...
Да и сонет, вослед бесед
( в неясное, любви мгновение... ),
здесь, не звучал... Да и зачем? -
В давно проторенной дороге,
не нужно плесть излишних схем...
Не то...

Павлу Парамонову
Ветровое стекло при подъезде мне сузит даль,
Только я все же знаю, что там впереди.
Этот город игрушечный с древним названием – Суздаль,
И, как в детстве когда-то, защемит в недетской груди.
Я пришел не каликой, не гостем, не праздным туристом,
Я твой названный сын – мне за все и за всех отвечать.
Августовское солнце упало на пыльные листья,
И на кленах треглавых оттиснута скорби печать.
В это время раздора, разлома, невиданной свары
Ты стоишь, как и прежде, державную...

И когда по тебе я затосковал,
Мне природа доверила тайну печали.
Ухал филин в бору, и косач токовал, -
Наши общие звуки случайно совпали.
Эта ночь подарила тепло и огонь,
Пять коротких минут тишины осторожной.
Горячо прикоснулась к бумаге ладонь,
И слова зазвучали светло и тревожно.
Ты была в тех словах.
Я искал их давно,
Собирал по лесам, мне дарили их сосны,
И когда находил,
То в глухое окно
Пробивалось рассветное синее солнце.
Луч скользнул по лицу, по столу, по стене,
Выгонял...

Ты заставил меня восстать
Против слез и обид былых.
Ты меня научил прощать,
обращая врагов в друзей своих....

Ты открыл мне силу любви:
Ее пылкость огонь и страсть,
ты принес на устах своих,
Поцелуи, блаженство и власть.

я с тобою пошла на свет,
ты открыл для меня этот путь,
в нежный мир, где печали нет,
лишь для вида совсем чуть-чуть.

Ты источник волшебных чар,
Что меня закружил над землей,
Своей магией околдовал
И вернул в мою жизнь покой,

I
Всё на бале, всё танцуя -
Сёстры спят; трещит сверчок,
Прячет Золушка, тоскуя,
Драгоценный башмачок.

И опять ей - встать пораньше,
Затопить привычно печь...
Что б ещё от этих старших
Кроме туфельки сберечь?

Вот бы снова оказаться
Там, где светятся огни,
Ну и пусть пробьет двенадцать -
Будет бал в другие дни!

Может ждёт её, надеясь,
Так любезный с нею принц?
Сам король сказал: "Вы - прелесть,
Вы милей других девиц".

...Тени бродят длинно, слепо,
И огонь почти погас...

Дрожало солнце мотыльком
в осенней паутине
и пряталось за холм
карминовой зари.
Целуя ветер,
дождь, туман и пыль
вверх падали
серебряные липы.
Летучей мышью
прошуршав,
листва над головой,
под сдавленные всхлипы
облаков,
день провожала
и дарила шёпот.
Ночь подбирала краски
для печали;
щербатой наготой
искрилась вдоль дороги
её натурщица –
луна.
И та, что покидает нас
во время сна и смерти,
летела без оглядки
на огонь
сквозь тлеющий рассвет
погасших окон.

Горит в ночи, костёр пылает яркий,
Далёко свет — далёко видать свет.
Но в нас другой — любви огонь в нас жаркий,
И нам к костру, идти резона нет.

Костров когда-то гаснет, гаснет пламя.
А в нас любовь не гаснет никогда.
Она жить будет, вечно в душах с нами,
Над ней не властна времени вода.

И мы с тобой и в счастье, и в печали,
Найдём в любви, Господню Благодать.
Нас Небеса, с тобою обвенчали,
Благословила, Степь родная мать.

Сиянье глаз, твоих свет звёзд затмило,
Взгляд их меня...

Там, где зреет черная смородина,
и в озерах плещет неба синь.
Живет моя красивая родина
Мне родная, взгляд, куда ни кинь.

Сполна напился я грусти в неволе,
и жду, когда заветной тропой
Я вернусь в родное русское поле,
где ночует рожь под синевой.

Пахли соломой сельские остроги,
туман разливался вдоль равнин
и закат писал короткие строки
на изумрудной листве осин:

Отчего сердечко грустит в печали
Луна тревожит в душе огонь?
И звездным эхом на Руси звучала
Шуйская старинная...