Очередь

«Что не оставлю здесь я даже тени»?
(или опять знать бредил, привыкли все вок-
руг, он мерил по себе (мой друг), а все разл
ичны и непохожи, кривые и красивые, но р
ожи))))
-Без лета и очередей, зима уж на пороге, ей,
смотреть в лицо не надо, дровишек накопи
и самосада, а шуба есть? и валенок, есть па
ра, в цветочек для жены, а для меня, без цве
та, и жить меня ты не учи, ( за это), малыш-
ка и не жди привета,- без злобы и с любовью
заявил, к кому он обращался, нету сил, пон-
ять...

ПРЕДЧУВСТВИЕ

Случайность измеряется в страницах:
Пустая дверь, обитая часами,
И слышно, как в висках стучится осень.

Там осень известью падет на кафель
И снежной кистью отшлифует камни;
Там снег лежит нетронутой улыбкой.

Улыбки истекают, как песок;
В песчаных куполах разбилось время,
И звездный циферблат струится оземь.

Войди как в точку – в скважину дождя,
И с пальцев обескровленного лета
Сорвется жгут разжатого мгновенья.

1991




НИТИ БАРХАТА

Пронзая тусклый...

День – угасающий след мелочей,
смятой подушки, связки ключей,
зажигалки, объявлений «ищу рабо…»
шутки начальника (не над собой),
очередей, кратких свиданий и
самодовольного «ящика» болтовни.

Ночь – твои «навсегда» и «везде»,
птицепаренье без страха, где
время ломает пространство, но
тебя убить никому не дано, -
в горизонтали уставших тел
ждешь ты любви и светлых дел.

Лишь на рассвете, еще в полусне
брезжат вершины ветвей. В окне
ты одобряешь их медленный рост...

Она красавица добра, а он инфант, покры
тый весь пером, у ног её, он, ангел и пот-
ом, какое дело нам тут всем? на счастье
посмотреть страдая, завидуя иль преды-
хая, а может рады вместе с ней, фортуне
улыбнёмся тоже, или она как будто стро-
же, и сглазим, повернётся задом, не ис-
кушай судьбу, всё разом, не схватить,
по очереди, постепенно, и фраера
не сгубит жадность, размеренность
его конёк, опрятность.
- Он немец? азиат? китаец? или араб
тунгус, монгол?
- Нет, он всё разом...

Магазины, магазины,
паровоз очередей.
Вот тележки и корзины,
лож товары в них скорей.

Покупайте что, по-больше,
дядя, денег не жалей.
Кошелёк тугой, по-толще
и улыбку по-добрей!

Цены - номер телефона,
где же денег столько взять?
Экономика в загоне -
рост инфляции опять!

Воспоминания… Воспоминания
о том, что было не со мной,
о том немыслимом страдании,
что называется войной.

Который раз во сне я вижу
картинку, словно наяву.
Несётся «Мессер». Ниже, ниже…
Младенец ползает по рву.
Он весь в пыли. Кудряшки серы.
На спинке – пепел, словно мел.
Глаза фашиста – изувера
глядят в расчерченный прицел.
Замри, малыш! Замри! Замри же!
С землёю слейся поскорей!
Несётся «Мессер». Ниже, ниже…
Ударил шквал очередей,
и вот над хрупким детским тельцем
взметнулся...

Мой дед не генерал, не маршал
Простой солдат погибший на войне.
Среди десятка миллионов павших
Он честно отдал долг своей стране.
Он гнал врага и где-то под Берлином
Он твердо знал-войне придет конец
И что он поседевший и уставший
К жене, к детишкам вернется наконец
Шел бой на подступах к Берлину
В атаку поднимался батальон
А деду очередью грудь изрешетило
Упал на землю, не поднялся он.
Погиб в бою, как многие другие
За Родину! За Сталина! За Русь!
Так вышло, что совсем не знала...

Сказал Творец, создав корову:
«Живи все шесть десяток лет!
Не бойся в поле молний, грома,
Тебе пастись на нём – чуть свет.
Тому, кто пригоняет с поля,
Всё пощедрее отдавай.
Так будут содержать с любовью.
И про телят не забывай!»

«Не лёгкая моя, знать, доля!
За ропот ты меня прости,
Коли на всё твоя лишь воля,
Но лет мне хватит -- двадцати!»

Дано добро на то прошенье.
Собака создана Творцом.
Своя для псины, в завершенье,
Звучала речь – «Перед крыльцом
Сидеть...

Как и игобы вотоиди развивались,
И было всё у них пока ещё нормально,
На свет очередой своей являлись.
Мир динозавров не менялся кардинально.

Землетрясенье, извержение вулкана
Разрушили уклад привычной жизни.
Велоцирапторы под пеленой тумана
Внесли свой вклад к трагичности событий.

Проникнув в брешь открытого разлома,
Довольно многих из людей поели.
И это время человеческого стона
В существовании тревожащих сомнений.

На женский род особый приговор,
А с ним и племени беда...

Так кто ж мы,если не поэты,
Хоть о себе мы так не говорим,
Но кто же пишет вам куплеты?
Я рад,что и являюсь таковым!

Вот этот стих написан зверем,
А этот в поднебесьи, на луне.
О Боже - я себе не верю -
Рождён другой в истерзанной душе!

Во что мы только рифмами не верим!
Но жадно ждём, чтоб веровали в нас -
В стихах,порою, лестью сладкой веем
И штормом гнева из ревнивых фраз!

Так кто же он, загадочный ваятель?
Я думаю, от гордости его не понесёт...
Таков и я, любезный мой...