Образа

Для рати бездуховных дураков,
Не видящих Небес за адской тенью,
Речет Апостол через тьму веков:
Мне жизнь – Христос, и смерть – приобретенье.

Для Божьей правды подлинных врагов,
За тлен и прах продавших воскресенье,
Речет Апостол через тьму веков:
Мне жизнь – Христос, и смерть – приобретенье.

Не зрящим обольстительных оков
И служащим маммоне в ослепленьи
Речет Апостол через тьму веков:
Мне жизнь – Христос, и смерть – приобретенье.

Любителям вакхических пиров
И оргий в...

Устрой мне праздник для души... -
Она в печали...
Когда венчали нас в глуши,
Сердца стучали...
Не колокольный перезвон,
А сердца стуки
На нас лились со всех сторон
И... - в кольцах руки...
На нас смотрели образа
Печальным взором,
И вышивалась наша жизнь
Цветным узором.
И были крылья за спиной
В лазурной дали...
Но то, что ты совсем иной,
Мне не сказали...
Устрой мне праздник для души...
И пусть ей горько...
С вином бокалы осушим
С тобой и только...
Мы за любовь не станем...

Зимний вечер,
что вечность,
долгий...
Полумрак.
В углу образа.
Мне б молиться
на них,
да только
не решаюсь
поднять глаза.
Жду
хоть чьих-то
шагов у порога.
И бродягу
приветить рад.
Но засыпал, видно,
дорогу
к моему крыльцу
снегопад.
Иногда
нахлынет такое...
Как же много
прежде грешил.
И теперь
в глубине души
обрести не могу
покоя.

Под бледною портьерой облаков
равнины саван – мёртвое раздолье!
В краю плохих дорог и дураков
легла печать вчерашнего застолья.
Портьера рвётся, и слепит глаза
заката свечка.
Ветр живит берёзы…
Поклон… ещё… – Царю на образа, –
и в хрупкий путь, где царствуют морозы.
Полозьев росчерки. Храп жеребцов.
Еловые венки над головою.
По просеке рыданье бубенцов –
одно и то же: тонко «трисвятое».
Не страшно, нет. И чиркает легко
с деревьев вдруг слетающая стружка.
Пегас стучит копытами...

(как сумма и разность, умножение и деление)
описание неописуемого, полночное бдение
светотени слова, слов, мысли образа и её/его
улов,….
- Подсекай.)))

Лишь в человеке красота, любовь и счастье поселилось,
Прекрасна жизнь ему дана, и Дева-Мать о нём молилась.
И даровал нам Боже жизнь и наделил он сердцем даже,
И душу нам он подарил, чтоб жили мы, всё было наше.
И подарил он миллион: богатств и денег, бриллиантов,
Алмазов много, как вагон, чтоб жили мы без вариантов.
И наделил он красотой – всех женщин, что пришли из пены,
Всех Афродитой до одной создал, чтоб не было измены.
И отпустил нас в мир он жить, чтоб наслаждались, развивались...

Когда сдавило меня этой плитой?
В тот момент, когда любовался тобой.
Чуть дрожащую от мерзкого холода осени.
Пронизывающий ветер не щадя раскидывал волосы.
И ушла тогда во тьме той ночи.
И голова сердцу кричит: «Молчи».
Не успокаивает тот факт, что увижу тебя.
Мысли в тумане и душу душит дробя.
Есть не могу, и разговоры мне не милы.
Будто я чей-то раб, самовольно одевший кандалы.
Сводишь сума, так и слягу в желтый дом.
И время бросает между светом и огнем.
Ну а пока что свет, Боже...

Дымка небес и синь детских глаз
Смазалась выстрелом,
Он умолял быть убитым не раз,
Попусту – выстоял…

Это не сон, не фантазий полет,
Кажется вроде, но
Это в смертельной агонии рвет
Пленная Родина…

Души от тел, плоть от кости -
Пулями, градами,
Церемониал как-то здесь не в чести,
Окрики матами…

Подняты к небу пустые глаза
Стылого пешего,
В церкви – разрушенные образа,
Дьякон повешенный.

Пьяную боль поглотил липкий мрак –
Мера отмеряна,
Птицей трепещет вдали белый флаг...

Неумолимо время, не сдержать
бег монотонный безнадежен .
В осенней зыбке срок мой убирать
поспевшее зерно и что же?

И что ж поделать , подведу итог
того, что только промелькнуло
ряд цифр, судьбой теснённый срок -
нацеленное в сердце дуло.

Напрасно на ученых уповать
вернуть катящиеся сутки.
В обложке синей толстую тетрадь
листая, улыбнут рисунки.

В истертых строчках тщетно, не найти
волшебных слов , молитвы к воле,
вернувшись в прошлое порвать, уйти
из образа знакомой роли...

Он хотел пополам разделить с нею ветер,
Что попутно летел рядом с ними всегда,
И умело расставил незримые сети.
Но репьем зацепилась за сети беда.

Он хотел пополам поделить с нею море,
Что раскинув просторы, бурлило для них,
Но пригоршней своей зачерпнул злое горе,
Шторм взметнулся как лев и на время затих.

Он хотел загасить им зажженное пламя,
Что горело давно на святом алтаре.
Да укрыли своими златыми крылАми
Херувимы., лишь дрогнул огонь в серебре.

И сорвав все венчальные...