Обличье

Не так ты красива, как зимнее Солнце
Не так ты нежна, как раскрошенный дождь
Я сам для себя, на самом, на донце
Тебя же похитил незыблемый вождь

В душе пустота - на сердце разлука
Глаза обещаний твоих не таят
Я словно пиит, да, по кронам бамбука
Шагаю не так, как отряд октябрят

Все эти мужицкие рваные крики
Упали на небо, а ты не смотря
В вуаль облаков, на кабацкие лики
Жующие помесь лося и угря

Гнетущее время, дана безмятежность
Но всё же который, над нами сидит
Пытается...

До самых сказочных окраин
Плывёт осенних истин плот…
_______
Возможно – странствием ослаблен,
Минуя скалочный порог,
Он продвигается округой
Под шёпот: кружит круг за кругом,
Минуя солнце, плещет в ночь,
Где обличает страсти мощь
Низменно внешнему коварству,
Способному как ущемлять
Так и проблемы доставлять
К границе беловодий царства…
_______
Течёт волнистая река…
В реке волнуется вода…

25. 09. 14

Зашили рот, чтоб замолчал.
Заткнули глотку толстой ватой.
Он медицину обличал,
всё находил, кто – виноватый.

Они живут, а он – гниёт,
уж к телу подступило тленье.
Наука движется вперёд,
своё в науке песнопенье.

Сам виноват, врачи твердят,
а за ошибку – и расплата,
и в рясе (батюшке – до пят),
отец поёт витиевато.

Кадилом машет, я стою,
свечу держу, горит без воска,
и все застыли, как в строю,
свеча для смерти – папироска.

Песок, песок, кругом – песок,
в молчании – правда...

Личины поменяй, напяль, и маски чередуй,
играй, собой не будь, не надо, ты лицедей,
паяц, ты шут, ты клоун, мим, ты мним, и стар
(ты старец), ослеп давно, ты солнца, про-
ту-бе-ра-нец, кажись и не имейся, судья отм-
етит, (ты надейся(?)))иконой наградит? или
лишит обличья? ты маскируйся,...не потеряй
приличья, ты духа мимикрия, обои, на компь-
ютерном экране, ты вне закона? в нём? или на
теле рана? или души рубец, свобода без конца?
ты ограничен? пуля из свинца(?)

Когда в ночи восходит полная луна
И небосвод зальётся лунным светом
Природа вся замрёт в оцепенении сна
Я вижу всё один и тот же сон, что я лечу туда
Где на холме стоит в подлунном мире
И окружённый садом, лугом и рекой
Прекрасный замок синий
От давности стены его покрылись мхом зелёным,
А за стенами двор порос высокою травою.
Среди колонн то тут, то там виднеются стволы деревьев.
Над входом в замок, на стене, я вижу герб старинный,
Полуразрушенный водой струившейся по стенам...

Пирушки удлиняют жизнь,
Несут веселье, в час застолья,
Душа в них требует раздолья,
И мысли улетают ввысь,
Резвятся, прыгают, искрятся,
Шампанским брызгают порой.
И разум в них не чувствует застой,
Когда беседой будешь наслаждаться.

Три друга, три повесы, вдруг,
В хмелю, когда исчерпан круг,
И повод, для введенья диалога,
Для красоты и рифмы слога,
На каббалу переключили разговор,
Наука это либо шарлатанство? Спор,
Не утихал до первых петухов.
Но дальше не продвинулся основ...

Соловейка матерится.
Лихо кроет всех подряд:
И медведя и лисицу,
Рощу, поле, речку, сад,

Город, горы и болото,
Ветер, дождь и листопад.
И ложится ровно в ноты
Певчей птицы грязный мат.

Только вот певец пернатый
Не на русском языке
Поливает едким ядом
Как пьянчуга в кабаке.

Он ругается по птичьи
И по своему орёт.
Грубых слов в таком обличьи
Человек не узнаёт.

Вот и чудятся прохожим
В соловьиных голосах,
Что поют они, похоже,
Со слезами на глазах

О романтике и страсти...

Аплодирую речам,
От восторга млею даже.
Те, что снятся по ночам,
Утром душу будоражат.
И красивы и стройны,
Обличают, протестуют.
На виду у всей страны,
Ловко фразами фехтуют.
Свист и топот под конец,
Не таких ещё видали…
Но ведь был же, был мудрец,
Жаль договорить не дали.
Раскалился микрофон,
Зал разгневанный вздымался.
Только тот оратор он,
надломился и… сломался.
Слов изысканный набор,
Будто на каком турнире.
Не припомню до сих пор,
А о чём же говорили?
Лицедейства лёгкий...

Широка, необозрима,
Чудной радости полна,
Из ворот Иерусалима
Шла народная волна.

Галилейская дорога
Оглашалась торжеством:
«Ты идешь во имя Бога,
Ты идешь в свой царский дом!

Честь Тебе, наш Царь смиренный,
Честь Тебе, Давидов Сын!»
Так, внезапно вдохновенный,
Пел народ. Но там один,
Недвижим в толпе подвижной,
Школ воспитанник седой,
Гордый мудростию книжной,
Говорил с усмешкой злой:
«Это ль Царь ваш, слабый, бледный,
Рыбаками окружен?
Для чего Он в ризе...

Я хотел заклеймить её словом,
Чтобы выбрала новую жизнь.
Но красавица чернобровая
Улыбнулась загадочно лишь.

И смешной показалась попытка,
Обличая, судьбу изменить.
Борзописцев таких в избытке –
Мало тех, кто умеет любить.

Заклеймить, ярлыками обвешать
Может каждый – не надо ума.
Ненаглядная эта Женщина
Самим Богом навек мне дана.

06.06.2015