Обида

Философа,что думал, днём,
О честолюбии своём,
Вдруг кто-то вежливо спросил:
«Не пожалей труда и сил,
(Быть может, глуп вопрос мой с виду),
Как распознать свою обиду?»

-- «Обида, как тебе сказать,
Когда мешают размышлять
О честолюбии своём,
В саду… гуляющему… днём!»

И вдруг… задумался философ –
«Обида, хоть пришла с вопросом,
Но о себе я только думал,
Чрезмерно кажущимся умным.
И честолюбие лелеял…
(Вопрос, однако, мысль навеял):

О том не думать -- не беда...

Детство – короткий тайной сказки миг,
Который кажется порой длиною в жизнь,
Но пролетает мимолетно, наперегонки
С остроконечно-тонкими стрелками часов.

В далеком детстве мир, кажется, светлей и ярче.
Там мало злости и радость, счастье пополам,
Но детские нелепые обиды серьезны очень.
И, кажется, обидам этим нет прощенья.

Но потеряв тот светлый миг и разгадав ту тайну сказки
Спокойно ты сойдешь со школьного крыльца
Под шепот молодой листвы и гул последнего звонка
И не торопясь...

Народ бежит нынче в деревню…
Кто от долгов, кто от беды,
Чтобы попасть в СЕЛЬПО, харчевню
И за гроши купить еды.
Онегин, Ленский и Татьяна
В разных вагонах, без баяна,
Едут в Щербиновский район2,
Встречает их родня, перрон.
В беде положено рыдать,
Слезу, мать дочери смахнула,
Себя, припомнив, как тонула.
А сельская всех благодать,
Уже звала́, уже манила,
Облокотиться о перила.

1.«Венцом развития человека станут люди седьмой Расы, превратившись в богоподобных существ, творческих...

Напиши хотя бы строчку,
Иль пришли хотя б конверт.
Положи в него листочек,
Напишу на нём ответ.

Напишу что я скучаю,
Что мне плохо одному,
Что о встрече я мечтаю,
Напиши мне всё — пойму.

Разделяют ведь не дали,
Не леса и не моря.
Если сердцем потеряли,
Не услышат — кричим зря.

И того кто здесь — напротив,
Нам обида заслонит.
Сердце нас поверить просит,
А обида — не велит.

Быть хочу не рядом — вместе,
Чтобы бились в такт сердца.
У любви о счастье песни,
У обиды нет лица...

Дайте возможность, каждому, — исправитьСя
И, ПОМЕНЯТЬ, свои ПРАВИЛА!
Дайте ему шанс, СПЕТЬ, в ваших глазах, —
СВОЙ, Романс!

НАПИСАТЬ, свой роман, как он умерил свой нрав!
Изменился сам и откорректировал правила!!!
А Я, за это его уже Славила,
По своим, личным, Правилам!

Правила каждого невозмутимы, —
Я делаю или думаю так, и я непоколебимый!
А ЧТО, вами при этом, правит?
Обида, месть, или это действительно —
Правила???

Если Обида, то у вас искажена картина —
Правит ОНА, а не...

Остатки ссоры на столе:
По’гнутая вилка,
Бьет обида в сердце мне,
Вдребезги любимая тарелка…

Остатки ссоры на столе:
Хлеба маленькие крошки,
«Ты больше не придешь ко мне?
Значит вещи все в окошко!

Да ты садись… картошка стынет!
Ах, аппетит у вас пропал,
Сиди и радуйся скатина!
Не испачкай скатерть, не ты ее стирал!»

Тарелка в стенки полетела,
Картошка по обоям вниз!
Туда же вилка без пробела,
Чашка, ложка и зефир!

«Какое хамство! Что за свинство?
Кто будет это убирать...

Я боль, что сочится из треснувшей чаши-
обида на празднике жизни забытая,
которой не важно: случится что дальше-
которая выжила сотни раз битая!
Я боль, что сочится из треснувшей чаши,
я память конвоев с собаками рваная,
а смерть мне давала шанс выжить без фальши-
до охрипа с дрожью ко мне мною званная!
Удача и рок одной связкой повязаны-
меня подгоняли без прав воскрешения,
а радости были обычно наказаны-
кому же теперь поднести мне прошение?..
Прошение в милости стать незамеченным...

Ночное небо звездами
Богато
С огромной,желтою
Луной,
Словно бетховенская
"Лунная соната"
Льется плавный звук
Над головой.
Рожденная полночной
Тишиной
Мелодия торжественно
Плыла,
Она была тому
Виной,
Что ночь,ты,стала
Мне мила.

Обида.

Обида мне всю душу
Душит,
Но кровь трезвит,
А мысли- сушит.
Но разум
Мстить мне
Не велит,
Прости его-
Мне говорит.

Рассвет.

Солнца луч глядит в окошко
Золотисто-розовым бочком.
Ты ему подставь ладошку
И угости холодным...

Я по жизни бежал, сам себя догонял
Пазлы памяти перебирая
Я придумал тебя, лет за сто до тебя
Сам придумал, в надежду играя
Заблудилась в душе на крутом вираже
И осталась на век, спутав лица.
За тобою бежал, догонял и попал
Прямо в лапы янтарной лисицы

Лукаво, изумрудными зарницами
Мелькая в снах по памяти спешит
Безумство губ хмелеющей царицы
Янтарный огнек моей души

Но я бежал и бежал, опускаясь по кругам
Данте в Ад, то явно то тайно
И снова рвался за ней, за янтарной...

Она давно уж плакать разучилась,
живёт, надеясь лишь на Божью милость,
намаялась и настрадалась вдоволь
за жизнь свою, за долгую, за вдовью.
Обида комом к горлу подступала.
Ей так хотелось жизнь начать сначала.
Теперь всё в прошлом, и она смирилась,
но в сердце сохраняется остылость
да и обида в некотором роде,
на жизнь, что так безрадостно проходит.