Обед

Иннокентий ломает открытую дверь,
Где магический знак нарисован.
Он сгрызает преграду, как бешеный зверь,
И плюётся огрызком засова.

Он врывается в замок, ногами стуча,
Он почувствовал запахи сала.
На стене коридора — топор палача.
Иннокентий врывается в залу.

В восхитительной зале накрыты столы
И обедают семь негодяев.
На роскошном ковре отложенья золы
Горстки льда оставляют, растаяв.

Иннокентий хватает со стенки топор.
Негодяи повержены наземь.
Негодяевы слуги стремятся во...

Священники сидели за беседой,
И был вопрос насущнее обеда:
А вдруг им Папа всё-таки позволит
Когда-нибудь жениться, с Божьей Волей?
- " Сомнительна возможность в это время,
Сегодня нереален этот факт,
Чтоб возродилось пресвятое племя, -
Реальней паралич, либо инфаркт ..."
Ответил в тон ему задумчиво другой:
- " Произойдёт, быть может, всё такое
Среди насущных и земных идей
Во время наших внуков иль детей ..."
Дай, Господи, им мира и покоя!

- Я помню, что удочки брали… По две…
Да! Точно! По паре на брата…
Костюм ПХЗ* примерял на себе…
Их сперли со склада когда-то
Витек со Степаном. Как было не взять,
Что там задарма пропадало?
Они же и бредень успели связать,
Чтоб рыбки к ухе… Для начала.
Потом разместились… Две пары в «Оке».
Витек. Трое с ним самых тощих.
«Ижок» был с коляской… И строем к реке
Впотьмах, перед утром. Так проще
Успеть на рассвете пройти с бредешком,
Пока не проснулись надзоры.
Добрались-то быстро...

До боли жгла его тоска
Такая в нем томилась скука
Прейдя домой
Он ей сказал
- Ну, здравствуй, сука!

Не поднимая синих глаз
- Садись обедать
Я думала о тебе сейчас
Ну что же делать

Мы очень разные с тобой
Такое дело
Пусть каждый останется собой
И вышла смело

Когда вся страна
Делится взахлёб воспоминаньями,
Когда народу упорно
Раздирают непросыхающую болячку,
Не осталась, само собой,
В стороне от прений
И палата отпетых придурков,
Жующих гудронную жвачку.

Собрались все потихоньку в углу,
В самой дальней и грязной палате,
И стали совместной гурьбою
Судить да рядить (вот те нате):
«Это ж какое-такое дивное диво
Сумело в стране приключиться,
Что и дурням последним оно
До сих пор всё мешает забыться?».

Обсасывали проблему, как...

А об пороги он стучал, на них, то боль,
то совесть, то печаль, начертано и счёт
потерян, осерчал, на всех и на себя,
гордыня, та осталась, уныние, тоска и
слёзы, нас отличат и разграничат, по-
туги, напряженье сна, виной всему уда-
ры те и погружений череда, как чин на
лбу, как установка, как зомби……..
хороводы клонов, по плоскости……..
дверных проёмов, что в, что во, мы не
минуем, ожёгшись, мы на воду дуем,
а выход не найдя, мы возомним, отли-
чием поднимем планку, а Он за гордость...

Посулила мне хозяйка постоялого двора,
Рассказать рецепты счастья.... Да наверно наврала.

Растилалась самобранкой, не жалев свого нутра,
Лишь бы только я остался, в той халупе до утра.

Накормив сытным обедом и отправив почивать,
Растелила мне простынку, на дубовую кровать.

На перине, на пуховой, словно в облаке утоп.
Закружил меня как омут, снов цветных водоворот.

И спокойствие в суставах накатило как вино.
Долго я искал где счастье, а в спокойствии оно!

В подвале дома сдохла мышь,

с собой покончило искусство

и у меня такое чувство,

что изменяет мне Париж,

что не меня ты ждёшь к обеду,

вздыхая сидя у стола...

Я, может, вовсе не приеду,

но как хочу, чтоб ты ждала!

На билете восемь* цифр,
Это тайный хитрый шифр,
На билете восемь нот,
Восемь скрытых карт Таро.

Я кручу в руках билет,
Знаю точно — в нем ответ,
В нем сокрыта мудрость мира,
В нем всезнания рапира.

Я пытаюсь отгадать,
Так и эдак подсчитать —
Числа множу и делю,
Ведь загадки, ух, люблю!

Я не слышу шум мотора,
Я не вижу контроллера,
Я забыл куда я еду,
И что день был без обеда.

Мне плевать на все на свете,
Я помешан на билете;
В его код стремлюсь проникнуть,
Ах, в...

Вернулись к нам «Отечества отцы»,
На злате пожиратели обедов.
Уж примеряют царские венцы.
Вы были правы, Чацкий-Грибоедов.

Они из тех свиней произошли,
Что выросли в дерьме номенклатуры.
Но прежних государей «превзошли»
Отсутствием и чести, и культуры.

Те, прежние, хоть грабили народ,
Но Родину растаскивать не смели.
А эти всю страну за годом год
До ржавого гвоздя продать сумели.

Что им до нас, плебеев и червей?
Они сгноить нас будут крайне рады.
Они теперь – голубеньких...