О дружбе богатстве и лицемерии

Как в отставке Вам живётся?
Всё при деле,
Всё на месте?
Только что-то не поётся –
Заскучали об оркестре?
Этот мир издревле тесен
И нельзя по одному,
Если нынче не до песен,
Слёзы тоже ни к чему.
Шляпу носите для форсу,
И зарядка каждый день,
Чтоб держать как прежде, форму –
Или мучает мигрень?
Вы ведь, помнится, мечтали,
Тишина, покой, река…
Но звенят, звенят медали
Из далёка-далека.
…Где окоп утюжит немец,
Передышки коротки.
Молодой красноармеец
Пишет первые стихи.
Он своим...

Прощай, старик, нам уходить пора,
Шагать и ехать – словом, добираться.
Жизнь – это слишком сложная игра,
Лишённая румян и декораций.
Пока что рано подводить итог,
Разрушен дом,
Или прогнили стены,
А к свету тянется единственный цветок,
При множестве чахоточных растений.
Художник должен быть раскрепощён,
Читать для всех невидимые знаки.
А возвеличен или запрещён –
Себе судья, а мы всего – зеваки.
Когда стоит у серого холста
И шут, и царь, и мудрость, и беспечность…
Вся сложность...

Кого случилось обмануть,

Глупцом не назови зазря.

В обмане истинная суть —

Коль был с тобою дружен он,

Тебе он больше доверял,

Чем ты того заслуживал!

Ты многое, в общем-то, знал,
Но чувствовал мало.
Твой голос со временем стал
Подобье металла.
Ты, в общем-то, много умел,
А жизнь, как набросок.
Среди нескончаемых дел
Всё больше вопросов.
Ты, в общем-то, много хотел,
И всё без отдачи.
Твой ангел куда улетел,
На поиск удачи?
Оставил семейство и дом,
Крылечко резное.
Придумал удачу,
потом,
И всё остальное…

Я сделал, что сделал, сказал, что сказал,
Я Правдой живу от рожденья.
И пусть содрогнётся испуганный зал,
Услышав мои откровенья.

От скорбного Данте до нынешних лет
Поэзии путь – не для труса.
И кровью исходит правдивый поэт
Под ношей смертельного груза,

Который взвалили ему Небеса
На плечи крестом непосильным.
Но – ныне открыты ему чудеса
И сыплются градом обильным.

Он может такое сказать во миру,
Что царь затрепещет на троне!
Он нищий незваный на царском пиру –
И он же...

Элита общества родной страны,
Наполнив златом закрома свои,
От жадности своей худой и злой,
Сдала врагу народ несчастный свой!

Отдав народ на разграбление врагу,
Они продали родину свою!
Забыв законы рода своего,
И кровью братской повязав его!

Они угробили великую страну!
И мы теперь живём в бреду!
А весь доверчивый народ
Всё стонет под пятой господ!

Иуды с грязною душой
Создали мир вокруг больной.
Разграбили свою страну,
И ввергли весь народ в войну!

И льётся кровь...

Я прожил мучительный год.
Как выжил?
Себе же на диво.
Весной посадил огород,
Взошли сорняки и крапива.
И душу,
И тело мне жгло
Шальное и знойное лето.
Зимой уходило тепло,
И сон покидал до рассвета.
Товарищ мой впрягся в дела,
Работал и честно, и много,
Но смерть его подстерегла
Расхожей строкой некролога.
Душили обида и крик,
Как после болезни, шатало.
И женщина –
Светлый родник –
От жажды меня не спасала.
Шли ночи
И дни, как вопросы,
Хотя понимал наперёд,
Что не был тот...

Июнь на взгорье, лето на виду,
С такой всегдашней утренней прохладцей.
Я встану и тихонечко уйду
И след в росе успеет затеряться.
Недолгого прощанья ритуал,
Пойду один по берегу крутому.
Размытый след потянется до дому,
В котором по пути заночевал.
В нём жизнь, как лето, тоже на виду,
Спокойное и тихое согласье.
Там женщина пережила беду,
Но, как звезда ночная, не угасла.
На полочках газеты прошлых лет,
Уложены по числам для удобства,
Но бил в глаза неосторожный свет
Устойчивого...

Шагает труп живой,
а этого ведет,
И по бокам конвой,
укутанный в тулуп,
Не выжить, не суметь среди тайги и скал,
Посередине – смерть, а по бокам – оскал.

В барачных сквозняках и белый свет, и дом,
Ни даты на крестах, а номера кругом.
Полуживой скелет,
душа внутри и честь…
О смерти справки нет, а о бессмертьи есть.

Как-то спешно уходят друзья…
Что тут слёзы и крики протеста!
Если скоро и сам уже я
Примотрю отведённое место.
Что ж ты , Господи, ныне жесток!
Провожать мне друзей не впервые.
Этой жизни так короток срок,
И уходят совсем молодые.
Тонет день в причитаньях вчерашних,
Боль в груди, как от ран ножевых…
Он ушёл неожиданно – страшно,
Так прости, что остались в живых.
Но пока есть дела на земле,
Что ты, смерть, словно плёткою хлещешь.
В преисподне холодной, во мгле,
Там уже никого не...