Но как то вяло

Прочь сомнения метаний,
Жизнь живём сейчас и здесь.
И души горящей пламень,
В неё нужно отдать весь.

В нерешительности слабость,
Тех, кто вял и не готов.
Принять новое как данность,
В мир зашоренных умов.

Каждый новый миг меняясь,
Мир становится другим.
Идут рядом грусть и радость,
В жизни днях, касаясь к ним.

Все под Богом и под Небом,
Мы идём своей судьбой.
К счастью нашему и бедам,
Изменяя мир собой.

А сумятица сомнений,
Не решив проблем, вредит.
Половинчатость...

Ни шатко, ни валко — уныло,
Во мне, оттого — я в тоске.
Мне вялая серость постыла,
Хандрю и нет силы в руке.

Я жизнь усложнять не желая,
Решений искал простоту.
И бремя забот отвергая,
Пришёл в серых дней пустоту.

В них блеклость мещанского быта,
И чувств нарочИтость и фальш.
Здесь душ бескорыстность забыта,
Живут здесь везде «дашь на дашь».

Здесь бедность порок, но богатство,
Не святость пока, к счастью здесь.
Свобода здесь — в выборе рабства,
Живущим трудом, в мире есть...

Даже у метала есть усталость,
Он в морозы хрупкий как стекло.
Мир суров и побеждает вялость,
Тех, кто не сберёг души тепло.

И не тел усталость нас ломает,
А души остывшей хрупкость льда.
Когда чувств огонь в ней прогорает,
Побеждает нас легко беда.

Тем, в ком чувств тепло черту предела,
Сил своих телесных перейдёт.
В миг, когда дышать не сможет тело,
Дух, для вдоха силы в нём даёт.

Духом сильному, извне опоры,
Не нужны, он норовом упрям.
И коль надо, он своротит горы,
Без...

Вот и в Ялту явилось «морозище»,
К теплоёмкому втиснулось берегу,
Льда и снега февральское сборище
Вызывает на юге истерику.

Хлад – явленье в Крыму небывалое,
Всё готовилось к марта цветению,
Солнце алое, блеклое, вялое,
Будит в душах лишь грусть, сожаление.

Нам такая погода неведома,
Снег – как чудо для нас очень дивное,
Укрываться привыкли мы пледами,
Печь, камины - объекты архивные.

Поскорей бы владельцы небесные
Поменяли все планы столь странные,
С Южным брегом совсем...

Потеплело, а я мёрзну словно,
Там где сердце, во мне льда кристалл.
И от холода жить в мире больно,
И мороз душу в лёд заковал.

И продрог я, до косточки каждой,
И озноб леденит пальцы рук.
И на сердце безмерная тяжесть,
Вялым сделать смогла его стук.

А озноб компромисса не зная,
Словно зверь дикий, поедом жрёт.
Парадокс этим злой создавая,
Душу трогая — льдом её жжёт.

И дрожит клетка каждая плоти,
И замёрзли все мысли и в них.
Ни добра к миру нет и не злости,
Не хороших идей...

А во мне душа — озабочена,
Потерялся я, в мире меж забот.
Отдохнуть бы мне, устал очень я,
Только этого, мир мне не даёт.

Беды ходят в нём, всегда толпами,
Ну а радости — по одной.
И в душе печаль, воет волком и,
Мой утратил я, позабыл покой.

Во мне белый свет, сердцу стал не мил,
Я в себя ушёл и закрылся там.
Думой вялою, стал мой ум бескрыл,
Не взлетает он, ею к Небесам.

Рядом-около, мимо радости,
Иду к ней тянусь, но она быстрей.
Не хватило мне, мига малости,
Пустоты...

Я у белой, у стены,
Мне на солнце жарко.
С поднебесной вышины,
Светит оно ярко.

Некомфортно мне, нет тЕни,
И от белой стены жар.
Солнце с неба прямо в темя,
Нанесло теплом удар.

И плывёт всё пред глазами,
И их щипет солью пот.
Он солёными слезами,
По щекам и лбу течёт.

И во мне мозги вскипели,
Ум сварившись, вялым стал.
Силы нет, в душе и в теле,
Её солнца свет забрал.

Я под солнышком палящим,
Ждал тебя, мне жарко было.
Но всё зря, ведь ты о нашем,
О свидании — забыла...