Них

Вся ваша русофобия гнилая.
Да, только почему же ей не быть?
Коль ваши предки, толпы негодяев,
И с'о свету людей пытались сжить.

Обидно вам, за мерзость ваших предков,
Им били морды многие век'а
Те, кто имел в себе и духа крепость,
И свет любви, сияющий всегда.

Осознавать, что предки из фашистов,
И алчности в служаки подались,
Так неуютно, но не станет чистым
Тот, кто за них желает отомстить.

Пытаясь скрыть тех н'елюдей деянья,
О них молчат, а то и нагло лгут.
И вот выходит...

Не ищи, в опустевшей дороге,
Вдруг исчезнувших, близких друзей.
Кто ушёл, а кого к себе Боги,
Взяли в Небо, из мира людей.

Из души, тех кого в днях не стало,
Отпусти и в ней станет светлей.
Не вернуть, то что время забрало,
Возрождение — сказка идей.

Не вернуть, тех кому стал не нужен,
В них другие и мысли, и цель.
И теперь, живут разным в вас души,
Весны разной, поёт вам капЕль.

И оставь, дням ушедшим их тени,
Нет в них разума, чувства и сил.
И в них память, минувших...

На небе синем облака,
Различной формы и размеров.
Вдаль гонит их, ветров рука,
Бродяг из них, тем самым сделав.

Внизу за ними тень пятном,
Бежит по тверди, по земной.
Карикатурой светлых форм,
Их контур, выведен в нём тьмой.

Мир данности Земной дуален,
Она условностей полна.
Две стороны одной медали,
Свет с тьмой, в них суть вещей одна.

К нему в нейтральной, мир среде,
Во тьме и в свете неизменен.
Одна лишь разница — везде,
Под светом, у предметов тени.

На небе синем...

По сигналу звонкого свистка,
Суету забыв мирских забот.
Двадцать два здоровых мужика,
Шар гоняют, в поле меж ворот.

В них азарт, ведь это же футбол,
Он для них, важнее их самих.
Цель одна — забить в ворота гол,
И она, им выше всех других

А меж них судья, во рту свисток,
Он и царь, и Бог Верховный им.
Видит он, грехов их всех порок,
Справедлив и к добрым он, и к злым.

Фуболист — особый вид людей,
Жизнь его, за мяч на поле бой.
Цель его Игра — живёт он в ней,
Игрой с буквы...

Времён не выбирают, в них,
Рождаются, живут и умирают.
И нет эпох, хороших и плохих,
Они такими, людям лишь бывают.

Лишь для живых, времён разнятся лица,
Лишь для живых, в секунде чувства суть.
А для Вселенной, время просто длится,
А не приносит, радость или грусть.

И время нам, чем жили в нём, тем станет.
Пройдя нас сквозь, часть нас оно возьмёт.
И постепенно, жизнь вся в Лету канет,
И всё что в ней, лишь раз произойдёт.

И в подсознании боязнь себя утратить,
В небытие стать...

Между зорями рассвета и заката,
Пролетает незаметно время дней.
Как вода сквозь пальцы, жизнь ушла куда-то,
И не знаю — жил иль нет, я ею в ней.

Всё спешил, мир под себя весь подгоняя,
Только этого, он мне не позволял.
А я быстро жил, того не замечая,
Свою правду, самой правильной считал.

От рассвета до заката дел заботы,
Без остатка, растворяли в них меня.
И утратил я умение жить просто,
Без сует тревоги, время жизни дня.

И лет многих моих, время пробежало,
И исчезло, словно...

Опять дожди, пока не ледяные,
Но и не тёплые и грустные уже.
В них песни осени, уныло-затяжные,
От их мотива, серо на душе.

В дождях осенних, нет задора лета,
В них ожидание сезона холодов.
Грусть увядания, в листвы пожар одетых,
Осенней сказкой, золотых лесов.

Щемящей ноткой, эхо песни стаи,
Птиц улетающих, от зимних дней на юг.
Они в краю, где снега мир не знает,
Пережидают, время стуж и вьюг.

Листает мир, с завИдным постоянством,
Его сезоны — года времена.
И снова осень...

А мне семья — жена и дети,
Всего дороже, жизнь отдам за них.
Живу я, ради них на свете,
В них суть и смыслы дней моих.

Друзья, приятели, коллеги,
Приходят и уходят, лишь с семьёй.
Родством мы связаны навеки,
Богами, Небом и судьбой.

Нас против, слабости все наши,
Не повернув, в семье простят.
Без просьбы, помощь нам окажут,
Услуг, не требуя назад.

Всё проходяще — бескорыстна,
Душа в дни юности шальной.
А в старости — живут обычно,
Собою и своей семьёй.

А мне семья — жена...

Я не бог,
Но сильнее любого из них.
Я как тень,
Средь миров для сердца чужых.

Я предатель,
Хотя не предал никого.
Я убийца,
Убивший себя самого.

Я огонь,
Который не виден во тьме.
И я узник,
Заключенный на век в пустоте.

Я свобода,
Которой никто не найдет,
Я покой,
Что однажды со смертью придет.

И я сон,
Сон во сне для живых.
Я не бог,
Но сильнее любого из них:

На этой грубой буффонаде,
посмевшей называться жизнь,
безвкусно ярком маскараде
без маски нам не обойтись.
За смехом пира - яда горечь,
а в блеске радость - да не та,
за этой пляшущей толпою
и треском бубнов - пустота.
Где всюду подкуп и подлоги
и верность мигом засмеют,
там декорации помогут -
чужие взгляды отведут.
Среди врагов мудрей скрываться
и прикровенно говорить.
Уж лучше быть для них паяцем,
чем жемчуг свиньям раздарить.
Слепые света не заметят,
хоть бьет он в щели...