Незримо

Есть то, что д'адено с рожденья,
Не титул вовсе и не ранг,
Ищи в себе благое семя,
Чтоб из него растить талант.

Здесь папки, мамки не помогут,
Коль не найдёшь – пиши, пропал.
Деньж'ищ, пусть даже, очень много,
Не подкрепляют пьедестал.

Тебя возносят для того лишь,
Чтоб денег на тебе "срубить",
Или от титула какого,
Себе, хоть чуть, да отщепить.

Увы, для с'емени таланта,
Князь, граф, барон (да, хоть и "фон"),
Не станет даже номинантом,
Когда трудом не подкреплён.

Трудом...

I

Дождь врывается
в летний сон.
Бурая вязь облаков
тянется
на восток,
преломляясь
в зелёной прохладе волн.
Вдали догорает
гроза.
Встретимся
на том берегу,
где безликие тени тропинок
и мягкий голос листвы
в лоскутных объятьях леса.
Встретимся,
словно день и ночь.

II

Ночь забирает боль.
Облака над смуглой водой,
словно шум
молодых тополей.
Чайка зари
взмахнула крылом
над пустынной дорогой.
Созерцательное
ожидание
растворяется за горизонтом.
Раздели со мной...

Он выходит на арену
Как солдат в последний бой.
Человек несовременный.
Весь раскрашенный такой.

Не видать лица под гримом.
Прячет лысину парик.
Личность клоуна незрима.
Скрыт от зрителей старик.

Не видна его усталость.
Не видны народу боль
И отчаянье и ярость.
Спрятал всё. Осталась роль.

Вновь играет идиота.
Вновь его на сцене бьют.
Клоун болен. Он измотан.
Но в душе совсем не шут.

И жива стальная воля,
Благородство, острый ум.
Только людям нужен нолик
Создающий дикий...

Отголоски навязчивых мыслей
тают с хмелем в осеннем закате,
я смотрю на янтарные листья,
как на письма без адресатов.

Фонарей серебристый иней
осыпает прохладой вечер,
словно бледные ветви ивы,
что застыли над медленной речкой.

Выдыхает пустеющий город,
ветер стелется северным лоском,
и незримая точка опоры
превращается в неба плоскость.

Вот чистый лист. Сейчас мне предстоит
Нарисовать осеннюю картину:
Здесь сад листвой заплачет, здесь рябина
Румяная о дубе загрустит.

Её костёр невиданной красы
Укажет заблудившимся дорогу,
Что единит людей с незримым Богом...
Потом луга пойдут, кусты.

Там солнца заходящего лучи
Пробьются в облаках над грустным миром,
Который я намечу лишь пунктиром,
Чтоб в сумерках влюблённых разлучить.

Я не хочу их разлучать, конечно,
Но что поделаешь – подходит вечер.
Пусть сохранит она...

Погожая ранняя осень,
Как воздух прозрачен и чист!
Пейзажи мне нравятся очень,
Желтеет берёзовый лист.

Багрянец, пурпур, даже медь
Отыщешь осенней порою.
Неустанно ты можешь смотреть
На закат, что в лесу пред тобою.

Задержка ничуть не смущает.
Темнеет... Дела подождут.
Зажёг ты огонь. Помогает,
Ведь холод давно уже тут.

Багровое пламя пылает,
Окружённое мраком ночи.
И что-то незримое шепчет,
А может, тихонько ворчит.

Поздней ночью тихонько шурша,
Путь...

Сквозь багровый огонь занавесок,
сквозь стекло, что заря перламутром
расписала, сквозь влажные фрески
переулков, сквозь окрики утра,
брось мне весточку взглядом осенним,
мимолётным, прозрачным, незримым,
и, как волны свинцовые ленью
застывают в душе пилигрима,
свет останется (всё остаётся),
будет жить где-то там, по соседству
с тишиной, на страницах неброских
сокровенной ноябрьской пьесы.

Родам важно их продление,
Для того к семье зовут.
Там сплошь воля к вожделению,
А детишек подберут.

Вокруг нас незримых вволю,
Все от нас чего-то молят.
Лишь Господь Распятья болью
Будит в нас Святую Волю.

Печаль твоя – ещё не горе,
И грусть, конечно, не беда.
Беда – когда, со смертью в споре,
Родных теряем навсегда.

Потеря денег несравнима
С утратой близких нам людей.
Мы нитью связаны незримой,
Нет ничего её важней.

Всё в мире нашем восполнимо,
Но одного нам не вернуть –
Души родной, души любимой.
Такая жизни нашей суть.

Тарас Тимошенко
25.11.2018

Невесомой, прозрачно-тонкой,
Стала времени ткань моя.
Ранит душу тревоги кромкой,
Словно бритвы её края.

Ткань времён, ткёт рука событий,
Её крася в свои тона.
А на ней судьба жизни нитью,
Вышивает узор из сна.

В чьих-то грёзах из сказок феи,
В чьих-то, тёмный колдун из сна.
Все живут жизнью как умеют,
В их, им данные, времена.

Жизни времени тоньше ткани,
С каждым новым, прожитым днём.
А когда ткань незримой станет,
Мы не в смерть — в сон времён уйдём.

И моя, невесомо...