Неясный

Дни короче, а ночи длинней…
Глубиною дыханье измерьте.
Ничего я не помнил о ней,
Кроме дат о рожденье и смерти.
Голос рвался в ночи ледяной
Так, что бедную душу знобило.
И не с нею тогда, а со мной,
Что-то странное происходило.
Ничего я не помнил о ней,
Приходил,
Уходил,
Расставался.
За неясной сумятицей дней,
Даже контур лица расплывался.
Поиссякли желанья и пыл,
Как я волю лелеял и кутал…
Я о ней позабыл,
позабыл,
Если имя в ночи перепутал.
1990г.

Насмешлив лик судьбы.
Она над нами ржет.
Ведь знает хорошо,
Как все мы тут слабы.

Она нам путь дала
Сквозь рытвины и грязь.
Будь раб ты или князь,
Смешны твои дела.

Не видно впереди
Ни на год, ни на день.
Лишь призрачная тень
Неясная летит.

Лишь только тень мечты
Мелькает там вдали,
За ней мы долго шли
Сквозь вёрсты пустоты.

Но мало кто к мечте
Приблизился на шаг.
Ни этак и ни так
Судьбы лихой метель

Не хочет подпускать,
Играет и шалит.
И ловко нас манит
В...

Что-то память работать не хочет,
Небывало пуста голова.
За плечом чья-то птица клекочет,
Выпевая чужие слова.
Не о том всё,
И всё не об этом.
Да и сам-то о чём, не пойму.
Я уже между тьмою и светом,
Недоступен почти никому.
Нет меня.
И метель, завывая,
Воет так, как и в прошлом году.
Что-то будет, а что и не знаю.
И пока что, на ощупь иду.
Эта страшная сладкая мука
Перемешана с давней тоской…
Всё моё – от неясного звука
До последней в строке запятой.
2004г.

Я выходил на сцену – и читал,
Интимно голос громкий понижая.
Передо мной был зал,
Обычный зал,
В нём стыла тишина сторожевая.
Но я-то знал, чем подкупить и взять,
Какое как вшептать стихотворенье.
И знал, где будет он рукоплескать
И, где молчать, храня недоуменье.
… Всё шло привычно,
Как всегда.
И вдруг,
Поведав про любовь, измену, муки…
За веерами хлопающих рук
Увидел я молящиеся руки.
Та девочка прижала их к щекам –
Она одна, не слыша всплесков зала,
Моим рукоплескательным...

А лучшая строка ещё в пути,
Она пока неясная маячит.
Не я, быть может, а мой сын,
мой мальчик,
Ту лучшую попробует найти.
Она звонка, как песня поутру,
И трепетна, как имя дорогое….
Ему предназначается другое,
Продолжит он.
И весь я не умру.
1981г.

Ты проснёшься утром рано
И ворвётся в душу свет.
Из холодного тумана
Пропоёт тебе привет
Лучик солнца золотистый
В роли тенора солиста
И душа ему в ответ

Заиграет мелодично
Песню счастья и добра
О своём и очень личном
И о том что жизнь игра.
Очень сложная конечно.
Всё неясно и не вечно,
Но с утра и до утра

Тяжело, но интересно
Каждый раз в неё играть
И нырнув в событий бездну
Начинать и завершать
Раз за разом, сет за сетом
И одерживать победы
И порой не побеждать.

Ты...

Я начинаю медленно стареть,
Чего-то забывать и не уметь,
Что раньше мог и чем владел отменно.
Движения уже не так резки,
Все чаще душат приступы тоски.
Неясные, но всё же, перемены.
Я начинаю трудно молодеть,
Стихи писать и громко песни петь.
Понятнее основы из основ,
Недавнего себя, не повторяя.
Ко мне приходит молодость вторая,
Приходит настоящая любовь.

Разбила весна мне об голову
зеленую бутылку хлорофилла,
и разлетелись
яркие брызги штрихов
по холстам памяти
и внутреннему киноэкрану
воображариума.

Серебристыми лучами
раскарандашив секунды
до отлета от базового восприятия,
протяженности между объектами чувств
зазеркально изменились
и все желанное
примагнитилось друг к другу.

Мы ныряли в океан экстаза,
чтобы ощутить пульс глубин...
Но это после потери сознания,
когда было ощущение,
что даже расплавились
мировые константы...

Книга плача... Мы плывём к центру взрыва.
Перекликаются голоса - это мы, мы ищем себя...
Иди и смотри... ибо если твоя душа спрячется в тебе, то иссякнешь...
Иссякнешь, если не поймёшь игры, состоящей в том, чтоб выйти из игры!

«Несите меня, воды глубокие, из темени той и пустыни той»

Не спугни Солнце, изломанный на колесе.
Ты пришел в эту жизнь молиться о помиловании...
Развязываешь узлы ещё неясного... туго затянутые тобой самим.
Окуриваешь фимиамом совесть, чтобы недвижно сидела...

Одно неясно мне, ну хоть убей, –
Зачем так порешила рать святая:
Удел святых – терпение скорбей,
Удел мерзавцев – сласть земного рая?

Я понимаю, что падут во тьму
Служители маммоны безвозвратно.
Но – обращать для праведных в тюрьму
Весь этот мир – ужели благодатно?

Ужели благодетели удел –
Сгибать хребет под игом лиходеев?
Ужели правда ныне не у дел
В державе воцарившихся злодеев?

Средь унижений, тягостных невзгод
Так настрадались, что кремень заплачет!
Мы терпим бесов власть...