Нет благороднее посуды

Приходит ночь и обнажает звёзды,
Накрытый стол наполовину пуст.
Нам расставаться никогда не поздно,
Не оторваться от любимых уст.

Казалось бы, всё сказано и спето,
Но по бокалам прячется вино.
А за окном зовёт и манит лето,
В котором нам всё лучшее дано.

Убрать посуду надо бы сегодня,
И никаких не будет больше дел,
Нет никого, кто бы нас с постели поднял,
И, заодно, как минимум, одел.

Немного жаль, что время незаметно,
Спешит уйти, забыв про наш союз.
Он для других, возможно...

Три сына-сыночка пред мамой предстали.
Уставшая мама вернулась домой.
Ответ по домашней работе держали.
Отчёт перед мамой у каждого свой.

«Помыл я посуду!» – докладывал первый.
Едва произнёс, уж в руках шоколад
Развёрнут пред всеми, сыночком, мгновенно.
Такому подарку любой будет рад.

Спешил отчитаться второй перед мамой.
Посуду, что чистой была, вытирал.
Приятная всем, не менялась программа,
В руке шоколадку от мамы держал.

Ждала всех награда за доброе дело.
Уж слышен от...

А меня не пускают ни водка, ни Лидка,
Ни дверной, неуступчивый к просьбам, косяк.
Я бы ночью ушёл, но канючит калитка –
Так визжит, что колёс не слыхать на осях.

И куда мне податься от клюквы и стопки,
От любви во хмелю и капусты в бадье;
Не размяк я, клянусь и, конечно, неробкий –
Кнут и пряник приму и заем курабье.

Что сосуд? Спирт един, только градусом разный.
От Анфис и Полин рябь в мозгу и душе.
Лидка прячет бутылку. Но поздно, зараза…
Атакую! Сдаётся и стонет в туше.

Ну...

Непонятный день сегодня,
И не клеятся дела.
Кара видимо Господня,
В этот день меня нашла.

Неприятности повсюду,
И всё валится из рук.
Разбиваю я посуду,
Обжигаюсь об утюг.

Получил за день царапин,
Больше чем за год иной!
День мне этот неприятен,
Нехороший день — плохой!

Я не то чтобы в печали,
Озабочен лишь чуть-чуть:
Ах за что мне Боги дали,
Сей нелёгкий, скорбный путь!

Выпал день мне нехороший,
Но на жизнь я не сержусь.
Сила воли мне поможет,
Всё пройду, сквозь всё...

Мужики не плачут, как бабы
Иногда даже посуду моют
У мужчин другие масштабы
Но, боже мой, как часто они
Ноют и ноют

Балаганная площадь. Нелюди… Люди…
Скрип дощатых кибиток. И звоны цепей.

Жизнь плеснула мне яду. В битой посуде.
Что ж… Я жадно глотаю.
Ведь я лицедей.


Так швырните ж полпенни — для лорда Кленчарли!!…
Бросьте камень в фигляра!… Мне не привыкать.

Мне — на портлендской
битой дождями брусчатке
умирать в преставленьях…
И вас развлекать.


Мир шутов и шутих. Небеса встали косо…
Мокрый ветер с Ла-Манша… И так без конца.

И граненые пальцы компрачикосов
распороли...

Я не замёрзну от твоих красивых слов,
Готов растаять, если ты их скажешь дважды.
Проснуться вместе - непростое ремесло,
Зато любовь спасает от духовной жажды.

Мороз и солнце, - лучше не было утра,
Твоя улыбка - повод время не тревожить.
Никто от счастья до сих пор не умирал,
Когда с ним рядом та, кто всех других дороже.

В постели кофе пьют, как правило, вдвоём,
Я исключением в который раз не буду.
Мы с поцелуями горячими допьём
Напиток нежности, забыв помыть посуду...

08.12...

Этих слез гробовой перелив,
Это жито с гнильцой погребною,
Наши очи огнем проточив,
Их растлит разве солью одною.

Лишь нетленные блещут огни
Над поруганным стягом свободы,
В смертных латах пылают одни
Нам во здравье воспетые оды.

Плесень смертью ожжет, и смотри,
Потемнеют они и нальются
Тронной краской, с которой цари
По достоинству не расстаются.

Окуни же в потир их персты,
Солонеет пусть кровь и стекает
С рук, пусть пурпур престольной тщеты
Век Полынь шпилем тьмы протыкает...

Не слЫшны горестные стоны,
фамильных склепов в тишине...
И только серые вороны
не пострадали в той войне.

Печаль окутала могилы,
и скорбный мрак туманом лёг.
У духа выйти - нету силы,
тяжёлый гроб его - глубок...

Там светлый рыцарь "спит" в доспехах,
закован цепью на века.
Взывает он - не внемлет эхо,
и тайна эта велика.

Плита тяжёлая сдавила,
- она ловушка для него.
А смерть - всю силушку испила,
и в помощь нет ни одного...

Был благородный оклеветан,
и злобный враг его...

Дары столь щедрые сердечные нас делают богаче,
Как всякий честный, на поверку, самый выгодный обмен,
Ведь при даянье совершенно бескорыстном, не иначе,
Нам чьё-то сердце открывается ответно и взамен.
Тогда ни в чём бы мы, пожалуй, не имели недостачи,
Последний нищий уже скоро встал бы с нищеты колен, –
Когда бы всё, чем только под луною мы ни обладали,
Подобным благородным способом мы в прибыль обращали!