Неровно

Почти не касаясь, длить замирание...
Губы жаждой поить,
Падая блаженно друг в друга...
Мой Карфаген,
Касаясь крыльями ковчега,
Насколько близко можно приблизиться?!
Хищно раскрывались, но не давались цветы в руки.
Раны шафрана отцветали детскими словами.
Немного ларго...
Медленно, как «Павана», касаюсь тебя,
Иберийская бабочка в ночи блаженных ирисов.
Если мы выберемся отсюда живыми, я буду считать нас прощенными.
Склоняюсь над тобой, чтобы проводить тебя в сон нежности.
Хронология...

Вода февральская студённая,
И ломит зубы от неё.
Тобою словно околдован я,
Пленила сердце ты моё.

Я не скажу тебе банальности,
Взгляни в глаза — поймёшь сама.
Что ты источник моей радости,
Что ты — свела меня с ума.

Любви причин и объяснений,
Не надо трепетным сердцам.
Она не ведает сомнений,
И очищает души нам.

И я — обычный, заурядный,
В любви сильнее сильных стал.
И тебя ради, если надо,
Я буду крепче камня скал.

Вода февральская, студённая,
Прохлады свежестью бодрит...

Обними меня покрепче,
Ни за что не отпускай!
Знаешь, так намного легче:
Пусть неровно бьётся сердце…
Никуда теперь не деться,
Чувства хлещут через край,
Так и знай.
Снова дождь из синей тучи
Чистым светлым серебром.
Знаешь, так намного лучше:
Щёки, губы, руки плечи, ‒
Неожиданные встречи.
Мы в обнимку под дождём.
Мы вдвоём.
Льются водяные струи,
Шёлковой листвой звеня.
Знаешь, слаще поцелуи,
Если их с дождём смешаешь,
Если, вдруг, любить решаешь
Прямо здесь, средь бела дня...

Личность я достойная,
Не являюсь тлёй.
Но дышу неровно я,
Рядышком с тобой.

Ты же личность классная,
Личность ой-я-ёй!
Но хожу напрасно я,
Тенью за тобой.

Ты меня не гонишь,
И не привечаешь.
Для тебя я тень лишь,
То, что ты не знаешь.

Горизонта линия,
Далеко и рядом.
Личность я обычная,
К ней коснусь лишь взглядом.

А ты личность классная,
Личность ой-я-ёй!
Без тебя несчастный я,
Телом и душой...
Марковцев Ю.

Словно гость непрошенный,
Средь домов-коробочек.
Маленький, взъерошенный,
Человек-воробушек.

Он весь неуклюжий,
Дёрган, суетлив.
Никому не нужен,
Его дней мотив.

Серый, неказистый,
Миру неизвестный.
Он как мимо выстрел,
Быстро-бесполезный.

Дышит он неровно,
Мало в теле сил.
Весь помятый, словно,
Пережёван был.

Но нет жизней-долюшек,
Лишних и важны.
И малыш-воробушек,
И вожди страны...
Марковцев Ю.

А у Вас — есть имя,
У меня тоже, но моё — неизвестно.
Но зато у меня есть моя Богиня,
И я не завидую Вам — честно.

Я живу уже давно не строя планов,
Не гляжу далёко — в грядущее.
Не набиваю деньгами карманов,
Не они — моё сущее.

Вы талантливы — по определению,
Я тоже, но — быть может и не безусловно.
Я — не обучен в высших сферах парению,
Иду по Земле как придётся и дышу — неровно.

Мои стихи всегда разные и не всем понятны,
И я не любимец масс и быть им — не желаю.
Не скрою...

Что не гладко то шершаво,
Что не прямо, то неровно.
Что бесформенно — коряво,
Что расплывчато — условно.

Исправляя отшлифуют,
Дадут форму, разравняв.
Проявляя обрисуют,
Направление задав.

В мире есть такие доки,
На все руки мастера.
Они знают все уловки,
Из сегодня и вчера.

Отшлифуют, углы сгладив.
В ряды факты подобрав.
Их проявят в нужной правде,
Форму верную задав.

Но не всё, что ровно, верно,
Суть проявит судьбы взгляд.
На поверхность грехов скверна,
Всплыв, вернёт...

Помнишь, я когда-то сочинил
Для тебя одной стихотворенье.
В детстве я безумно полюбил –
Ты мне стала музой вдохновенья!

Милое и глупое дитя –
Ты не принимала строк неровных.
Надомной смеялась и шутя
Не имела помыслов любовных.

Но однажды, в старом шалаше
Мы с тобой весь день процеловались –
Чувства те, что были на душе
Нашею любовью оказались.

Смех конечно, детская любовь –
Кто её всерьёз воспринимает?
Только, сотни раз кричу я вновь –
Детская любовь не умирает!

И поверь...

Стояло в лесу дерево ,высокое стояло.
Красивое и вольное ,неровное чуток.
Любителю всё выровнять, покоя не давало.
Его, как в песне ёлочку, срубил под корешок.

Он топором блестящим все ветки обрубил.
И вот лежит в соку-крови в лесу теперь бревно.
Машиною могучею на кузов погрузил.
И едет уже мёртвое из леса прочь оно.

Распилят на дощечки, на острые в углах.
Не будет больше дерева , а будет лишь доска.
Лежит таких же множество в высоких штабелях.
Меня от их безликости вдруг посетит...

Золочённые подсвечники,
На стене, икон неровный ряд.
Тает воск и дым колечками,
Огоньки свеч, тусклые горят.

Помолюсь Георгию святому,
Зажгу тоже для него свечу.
Помоги, народу ты простому,
Я ему, в молитве, прошепчу.

Я в степной, далёкой деревеньке,
Под твоей звездою, рождён был.
И когда меня крестил священик,
Твоё имя мне он подарил.

Юрий я, но имя то — мирское,
А пред Богом, тёзки мы с тобой.
Я записан в святцах как Георгий,
Значит ты, хранитель-ангел мой.

Золочённые...