Некрасиво

Позвал однажды верующий Бога:
-«Приди ко мне сегодня пообедать!
Я так благословения ждал долго -
Земную трапезу в присутствии отведать!»
Украсил дом, цветы сложил на тропке,
Накрыл свой стол, насколько средств хватило..
Но вместо Бога, пёс приплёлся робкий,
Худой, голодный, жалобно скулил он…
Хозяин, злясь, устал гнать уже псину,
И, напоследок ей устроил трёпку!
Одумался в поступке некрасивом,
Когда слеза скатилась пса на тропку…
На трёх ногах дворняга удалилась,
А человек остался...

Я по городу, как по деревне
В старых тряпочных сапогах,
В юбке длинной и шапке серой,
А в кармане – один пятак…
В куртке ношенной переношенной,
С сумкой тряпочной, да в руке…
Эта тропка вся перехожена
И обычно все налегке…
Мерю, шаркаю ту дороженьку,
Что до детушек, до родных,
Ах, Ростов мой, ты весь исхоженный,
И к страданьям моим привык…
Тянет ноженьку, больно рученьке
И кружится да голова…
И в одеждах я старых скрючена,
Наслажденье… Лишь мысль одна…
В куртке ношеной и потертой...

Отряхну, отряхну пыль с подошвы,
В дикой пляске, безумно-лихой.
Она будет на бурю похожа,
В ней взорвусь я мятежной душой.

Боль обид, неудачи, успехи,
Лёд и пламя — душа моя в ней.
Слёзы горькие рядом со смехом,
Простота и бескрайность степей.

Некрасивы, нелепы коленца,
Не могу как в кино танцевать.
Но живёт в пляске той ритм сердца,
И души моей удаль и стать.

Варвар я — дик, открыт и беззлобен.
Весь во всём — полумер не люблю.
На безумный поступок способен,
И в ответ на...

Ночной трамвай бежит по кругу.
Листвою всё занесено.
Давно умчались птицы к югу,
Давно закрылись казино.

Трамвайный скрип — мороз по коже,
Но кем-то спёрты тормоза.
Лишь зазевавшийся прохожий
Идёт, куда глядят глаза,

Лишь запоздалые машины
Бросают тень в дверной проём,
Да пожелтевшие вершины
О чём-то шепчутся своём.

А он ползёт по ржавой рельсе,
Несмел, простужен, неодет,
Сменяв свои шестнадцать цельсий
На шесть десятков фаренгейт.

На крыше кошки завывают,
Луна шевелится...

В очень бедном одеянии
Ты пришла такая чистая,
Ослепленная лучами вся,
Стала тонкою, лучистою.
Тихо речи заструилися
Немудреные, спокойные
И стояла пред иконою
И смиренной и достойною.
На колени опустилася,
Вся в поклонах просветленная,
Пред Божественными Ликами
Стебелечком приклоненная,
Замерло твое дыхание,
Губы шепчут вдохновенное,
А поклоны неустанные,
А в глазах как упоение…
Взгляд тебя не отпускает все
И к тебе все устремляется,
Некрасивая и бедная,
А в молитвах как...

Не комплексуй – все мнения ущербны,
К чему тебе несовершенный рай?
Есть Бог и ты. Все остальное тленно,
Все, что ни есть, - лишь Богу посвящай.
Ни то лицо, одежда… - не печалься,
Здесь, на Земле, все странники, поверь,
Все телеса, личины, одеянья… -
От Бога – все. И только к Богу дверь…
Слабейшим Бог дает, как в упаковке,
В них стержня нет, еще слаба душа…
В них нет ума, нет опыта, сноровки,
Они не могут праведно сказать…
Они молчат, но тело убеждает,
Они чрез внешность мир сей...

Печаль, облечённая в Свет озарения,
Кружилась над смертной юдолью.
«Расстаньтесь с привычною болью,
О люди! Проникнитесь смыслом смирения,
Почувствуйте груз и порок осуждения,
Познайте блаженство простого прощения!
Все грёзы изъедены молью,
А мысли пропитаны солью».
В ответ - только плотное, тёмное облако,
Внутри некрасивые блеклые образы.
И хохот разнузданной плоти.
В ней страхи о смертности бродят.
И копятся, множатся горькие опыты,
Покрытые липкой мозолистой копотью.
Глядит на...

Сегодня некстати торопится дождь
на милые сердцу просторы,
и, как бы желая мне чем-то помочь,
о жизни ведет разговоры...

И хочется молча смотреть на поля
и, руку подставив под ливень,
понять – отчего хмурым утром земля,
бывает такой некрасивой?

Уныло и серо глядят тополя,
прижавшись как дети к забору...
Дождливое небо в руках ноября
готово к любому укору.

Некстати сегодня торопится
дождь
размыть все вокруг акварели,
когда у меня изумрудная брошь,
а в сердце живые свирели.

Напротив берёзы стояла рябина.
Весною берёзка, встряхнув нежной веткой,
Досадно шептала: какая картина!
Так жизнь проживать с некрасивой соседкой.

И шелестом листьев она улыбалась,
Когда свежий ветер ей пел о свободе,
Легко прикрываясь, кокетка старалась,
Понравиться честной и злой непогоде.

Но было предвестье в осеннем тумане,
Среди унывающей мрачной пустыни,
Смеясь и мечтая, в самообмане
Покорно уснула, одетая в иней .

Рябина цвела по завету пророка,
Порой забывая про смех...

Этой душной весной небо падает пухом под ноги,
облака расступаясь, считают прохожих шаги.
Будет трудно лететь, ты же знаешь, мы вовсе не боги -
променяли на мётлы мы белые крылья свои.

Будет трудно лететь - небо нынче становится плоским,
нам придётся прижаться плотнее к корявой метле,
маневрировать между людей некрасивых и с лоском,
и сухими губами шептать о любви к высоте.

Это ради любви, пусть полёт наш по низкому небу,
Я скучал по тебе даже раньше, когда и не знал,
когда просто...