Небесный звук

Я буду долго вспоминать
Твои глаза, твою улыбку
И демоническую стать,
И голос звонкий, как у скрипки.

Запомню грацию твою
И звук шагов почти не слышный.
Под звон грозы небесных струн.
Ты из кустов внезапно вышла.

Увидев эту красоту,
Дрожал как хрупкий лист осенний,
Как новобранец на посту,
Но любовался на явленье

Шикарной кошечки из грёз,
Из ярких, сказочных фантазий.
Смотрел на шёлк твоих волос.
Напуган был, но был в экстазе

От дикой скорости твоей,
От мощи мышц и силы...

КружИт последний лист
Осеннего заката,
Травы уж больше нет
В сухих кристаллах льда,

Но жизнь опять идёт,
И жизнь опять богата
Потоками любви
И музыкой костра.

Пылает в нас костер
Горят,треща поленья,
Звучит, как будто вальс
Под шорохом листвы,

Пора и надо нам
Запомнить все мгновенья,
Что нам несет судьба
В мелодиях любви.

Остались для костра
Лишь ветви и коренья
Шумит опять листва
Спадая до земли,

И звук небесных сфер,
И Ангел вдохновения,
И музыка небес
В теории...

По полю гуляют дубы и берёзы,
А в рощах небесных растут облака.
Сервант белокрылый работает носом –
Из тонких деталей он лепит макак.

Вещает торшер о налогах и сборах.
Он хочет быть избран фонарным столбом.
Хрустальные вазы едят мухоморов.
А пьяные тапки храпят под холмом.

Подушка рисует солёные звуки.
Не едет рояль, так как сломан карась.
Гора приуныла, зевает от скуки,
Но очень внимательно слушает грязь.

А грязь рассуждает о фантиках вкусных
И как их готовить в холодном...

Вот город, скрюченный от боли
В пустом, измученном желудке,
Где люди-тени силой воли
Ещё живут под звук побудки
Сирен, чудовищно всполошных.
Где жить так хочется, пусть тошно,
Но умереть - нельзя, хоть можно.

Вот дом, один из многих тысяч,
Где над парадной можно высечь:
"Оставь надежду, всяк входящий".
Всех дожевал голодный ящер
Что быстро вылез из берлоги:
Четвероногих и двуногих...
Ослепли вдруг кошачьи боги.

И полумёрзлая квартира
В осколках рухнувшего мира...

Кто ты, в семь по вечере
Накрывшая на стол стихи
Этим золотом глаз, обожженным на небе,
В этом платье, обнаженной до пят,
Эти тексты делая откровеньем..
Целовала жизнь в губы
И била их в кровь строки.
Воск медлительно капал
В нимбах горящих слов...
Называл слог за слогом
Затихал
В ожидании наших скрещенных рук
До разрыва теней
Под одеждой усталого ветхого мира...
Я однажды проснулся,
Я однажды стоял у провала
И обмакивал сердце в твои чернила,
Этой бурной реки над небесным...

Когда строка спускается на шелест,
Шиповник вспомнит как искать весну,
Тростник заговорит, закрутит время,
Кольцуя птиц, кольцуя по кольцу...
Я утаю, чья то была молитва,
О том, чтоб мне тобою не спалось,
Где в хриплую гортань входила бритва
Строк, убивающих желанием насквозь.
Не пропусти вновь надо мною равноденствий
В готике губ у звонких позвонков,
Располосованного поцелуем сердца
В прозрачности уравновешенных весов.
За смерть в стихах небесное дыханье,
Пей, Королева, именной де...

I

В вечерней акварели улиц
теряется твой силуэт,
но остаётся,
словно пульс
в горящей летописи лета,
улыбки лоск.
И на полях
шуршащего дождя,
что флейтой льётся
в чуткой пустоте,
что застывает ожиданьем
в воске окон
(там, где наука ждать -
всему второе имя),
в плену ветвей,
укрывших неба иней,
кто-то прочтёт
(незримый
и далёкий)
простой набросок,
тонкий эпизод,
и тоже одиноко
улыбнётся.

II

Вечернее вино
в бокале неба.
Будь безмятежно пьян.
В прихожей лета...

Здесь всё решается любить лишь тело...
Вы - тесные пророки нелюбви,
зажатые печатным знаком...


За небо грозовой тоски
Белым шрифто'м, по брайлю, от руки
На скорость взрыва распуститься и в стихи,
Ровняя небо с яркими цветами,
Задев за хрупкий воздух,
Усилить громкость лепестков,
Изгиб в телах ранимых,
Нас, растворенных в звуках и руинах,
И шкалить поэтическим эфиром,
Где воздуха последнего глоток -
Перетекающий на голоса' песок.
Пыльцою мотылька в слова,
Вобравшего в себя...

Кто лучше может знать как не слова -
Заблаговременно предсказанные звуки,
Как весть идёт с окраины двора
И падает, как откровенье, в руки.
Вновь тишина, смолчавшая ответ,
Прочтёт без выгоды и будет чтить обновки
В той темноте, что воспитает Свет
В тебе ещё не оперившихся набросков.
Широкий взмах от сердца до крыла,
Где, кажется, что в этом лишь и прав ты!
Где осень нас придет свести с ума
Оттенком голоса поправ(ив) переправу,
Бессмертный довод литеры души,
И не исправить этих букв в...

Нет ни гомона, ни шума.
Оглушает тишина.
Холодна она, угрюма,
Беспощадна, не слышна,
Но звучит как гром небесный.
Ей сам космос слишком тесный.
В душу ломится она.

Не стучит ногами в двери.
Для неё преграды нет.
Проникает хищным зверем,
Игнорирует запрет.
От неё сбежали звуки.
Стихли шорохи и стуки.
Даже мыслей стёрся след.