Не скули не плач

В прыжке распластавшись, как тень над землёй...
Летим, наши вздыблены холки...
Скулим от ударов картечи в бока....
Мы лаять не можем, мы волки....
Я рвусь за кольцо, надо стаю спасти...
Охотники стали добычей....
А сзади свистят и гогочут стрелки
Старинной охоты обычай...
Метнусь за запреты кровавых флажков...
За мной соплеменников стая...
Подальше от этой картечи в упор...
Родные места покидая...

Сердце бьётся с перебоем,
И тоска такая в нём!!!
Она воет — волком воет,
С нею вместе мы споём.

Не скулю я, не рыдаю:
Зверем раненым рычу.
Пропадаю, пропадаю!
В себя Богу я кричу.

Отравила тоска жилы,
А в глазах черным-черно.
Бог, сквозь всё пройти дай силы,
Что Тобою мне дано.

Не пощады я желаю:
Боли меньше чуть пошли.
Пропадаю, пропадаю,
Здесь от Родины вдали.

Сердце бьётся с перебоем,
И тоска такая в нём!!!
Небо серое — чужое,
По мне слёзы льёт дождём.
Марковцев Ю...

Я уже отвык от холодов, Север не забыт, но так далёк,
Где горел пожар младых годов, тлеет только малый уголёк.
Там, где ветер скулы обжигал и казался бесконечным бег.
Снегом заметает пьедестал, где творил железный человек.
Павших и уставших поднимал и совсем не мыслил про износ:
«Некогда им думать про финал!»- вслед однажды кто-то произнес.
Сверху только панцирь, глубже суть, мягкий и ранимый сердцем врач,
Чтож уже назад не повернуть, под гору несётся время вскачь.
Четверть века...

Ах, Мужики, мужики, мужики...
Я Вас за жабры, как воблу, тащу...
Вы - как дворовые бедные псы...
С Вами легко затеваю игру...
Крутят хвостами и косят глаза...
Лижут мне туфли, колени, и руки...
Вечно гормоны им рвут тормоза...
Я развлекаюсь, спасаясь от скуки...
Вечно дерутся за право со мной...
Лают, скулят и поклажу мне носят...
И угодить повсеместно хотят...
Даже когда их об этом не просят...
Выйду во двор, как богиня любви...
В правой - мой хлыст и кусок рафинада...
Быстро!!! К...

Голодным псом
Скулит и воет в проводах
Февральский ветер.


От зимних снов
Проснулись птицы, и в садах
Славят рассветы.


Снежный покров
Уже в проталинах в полях-
Солнца приветы.


От нежных слов
Паренье, из под ног земля-
Весны приметы.

Одинокий гитарист
Струны пальцами щипает.
И собака во дворе
Ему песню подпевает.

С этим псом сдружился он.
Этой ночью под луною,
Одинокие они
Оба сердцем и душою.

Так вот их свела судьба,
Бесконечною тревогой.
Без любви и без тепла,
Им идти одной дорогой.

По тропинкам бытия
Воспевая песнь былую.
Что нет счастья на земле
В осень жёлтую сырую.

Потому и гитарист
В одиночестве играет.
Во дворе пёс в такт скулит
И по волчьи завывает.

Двери в небо закрыты. Ключи не помогут.
Поломался хрустальный замок.
Обращаюсь я в гневном прошении к Богу,
чтобы он мне скорее помог.

Двери тяжки, слюдою окованы, медью,
а за ними – галактик пшено.
Млечный путь хлещет спины им каменной плетью,
и давно уже всё решено.

От чего же скребусь, подбираю отмычки,
пальцы сбиты, скула сведена?
Смотрит Бог на несчастного так, с безразличьем,
как на пьяницу смотрит жена.

Двери завтра откроют в сиянии строгом,
только ты не увидишь тот час...

Пусть песня будет чуть с грустинкой,
Мотив печальным будет чуть.
Судьба и случай на пластинку,
Так записали жизни путь.

И не ругайте что печален,
Бывает часто так стих мой.
Его глазами вы читали,
А я писал его душой.

Я не искал стихами жалость,
В них Я — какой есть Я!
Души безмерная усталость,
От серой скуки бытия.

В них сказки детской многоцветье,
Мечта, что всё ещё жива.
С удачей в них и счастьем встреча,
И о любви моей слова.

Бывает грустно и счастливым,
Но волк рычит...

Позвал однажды верующий Бога:
-«Приди ко мне сегодня пообедать!
Я так благословения ждал долго -
Земную трапезу в присутствии отведать!»
Украсил дом, цветы сложил на тропке,
Накрыл свой стол, насколько средств хватило..
Но вместо Бога, пёс приплёлся робкий,
Худой, голодный, жалобно скулил он…
Хозяин, злясь, устал гнать уже псину,
И, напоследок ей устроил трёпку!
Одумался в поступке некрасивом,
Когда слеза скатилась пса на тропку…
На трёх ногах дворняга удалилась,
А человек остался...

В дыму – обломки кораблей,
шпангоут старого фрегата.
Метут пески, то – суховей,
меньшой брат долгого пассата.

Стучат часы, небес окно.
Скула у солнца брызжет алым.
День вышел в ночь уже давно,
пустыня стала покрывалом.

Змея ползёт, холодный след.
Шуршит тарантул перебежкой.
Фаланга поменяла цвет,
всё – с поразительною спешкой.

Душа, обвалы катакомб,
рыдай о счастии, жди печали,
здесь город был, но танцы кобр
уж гибель людям предвещали…

Пласты песка, за слоем слой,
всё...