Не от тревог

Ты опять нашей жизни не веришь.
Снова ищешь то новое «мы»,
чувствуя близости нашей потерю,
одеваешь в страдания «ты»

Камнем в сердце упала тревога
и морщинка средь глаз залегла,
мысли вихрем пошли в наступление,
подкралась незаметно гроза.

Ты подумай вначале о Боге,
помолись ты сперва от других,
слушай сердце свое без натуги,
а не разум огня скрижали.

Все пройдет в этой жизни суетной
и пером не исправишь свой Путь,
только мысли в сознании тщетны,
когда в зеркале видится муть...

Чудный мир, прекрасный мир
Без людской он суеты.
Там эльфы - детища лесные
Нисколько не стыдятся наготы.

Там солнце всходит и заходит
Там нет людей, там леший бродит
И слышен всплеск лазурной тишины
И снятся удивительные сны.

Все в мире сказочном открыто
Здесь встретить можно как в кино
Русалку, фею, упыря лесного
Дракона спящего, Единорога.

На берегах лесной, оранжевой реки
Ты отдохнешь от мировой тоски
Лесные девы необычной красоты
Споют, о чем попросишь только ты...

Я так устала... Нет, не надо
Постылого земного ада...
Лишь пожелтевших фотографий
С его лицом, прошу, оставьте...

И память серая от пыли
Еще шепнет: "Уже уплыли
Фрегаты снов сквозь океаны
И белоснежные туманы..."

Дрожащих рук не отогреют...
И сердце тихо леденеет...
Смеясь остротами сквозь слезы,
Не прикоснусь к прекрасным розам...

Убита нежность - растерзали,
Кинжалы в грудь ее вонзали
С таким безмолвным упоеньем,
Не насладясь ее паденьем...

Лишь глаз хрустальная...

Не я, и не он, и не ты,
И то же, что я, и не то же:
Так были мы где-то похожи,
Что наши смешались черты.

В сомненье кипит еще спор,
Но, слиты незримой четою,
Одной мы живем и мечтою,
Мечтою разлуки с тех пор.

Горячешный сон волновал
Обманом вторых очертаний,
Но чем я глядел неустанней,
Тем ярче себя ж узнавал.

Лишь полога ночи немой
Порой отразит колыханье
Мое и другое дыханье,
Бой сердца и мой и не мой...

И в мутном круженье годин
Все чаще вопрос меня мучит:
Когда...

Кунгура пыль. Сосновый бор.
Плывет по Сылве лето.
Блеснули сказкой медных гор
Глаза ржаного цвета.
Ты там хозяйка, там был дом,
А Север вроде ссылки.
И грустно мне всегда о том,
Что в Мурманске нет Сылвы.
Печальны милые глаза,
Глаза ржаного цвета.
И не вернуться нам назад
До будущего лета.
Наш дом сейчас в стране камней
Надолго ль, постоянно?
Тревогой селятся во мне
Твои воспоминанья.

Брат! Слышишь рында звенит!
Значит снова пора нам в поход.
Якорь поднят. И парус поет.
Снова манит нас странствий магнит.

Мы пловцы. И поэтому нам
Прирастать у причала опасно.
Вечно ищем мы встречи с прекрасным,
Доверяя тугим парусам.

Если вдруг растеряем запас
Впечатлений, добытых в дороге:
Загрустим, поддадимся тревоге -
Ветер странствий разбудит нас.

Брат! Слышишь рында звенит!
Значит снова пора нам в поход.
Якорь поднят. И парус поет.
Снова манит нас...

Спускается листва издалека,
когда в садах небесных увяданье,
качаясь в несогласьи на прощанье.

И падает Земля в ночном молчаньи,
в тень одиноко пряча облака.

Мы все - в паденьи. Падает рука.
И чудится тебе совсем другое.

Но есть Один, чьей нежною рукою
паденье продолжается пока.

ОСЕННИЙ ДЕНЬ

(Gott: es ist Zeit. Der Sommer war sehr groв...)

Господь, пора. Хоть лето велико.
Отбрось же тени на часах под солнцем
и ветры выдохни в поля легко.

Пусть велено...

Со смиренными глазами,
Как в писаньях вековых,
Человек припал губами
К лику образов святых.

Он пришел к святым иконам,
Где с лампад клубится дым,
Нету здесь мирских законов
,Здесь он с совестью один.

За былые пригрешенья,
Просит Господа простить.
Все тревоги и сомненья,
Дать понять и не судить

Веру сердцем принимает,
Тот, кто в суть ее проник.
Кто душою понимает,
Как он мал и как велик.

М. ВАСИЛЕНКО

Не знаю почему, но как-то понемногу –
Сегодня привыкаю к смерти я.
И поздно бить уже тревогу,
К ней привыкает вся земля.

Кормясь от жадности людской,
Сегодня ей везде дышать и жить вольготно.
И каждый день-деньской,
Становится убийцей кто-то вполне охотно.

Сегодня в слуги к смерти пришёл террор,
В его прицеле и взрослые и дети.
Его поступь слышна уже на весь простор,
Внушая страх всему на свете.

Как же может быть так?
Спрашиваем мы себя ошеломлённо.
Почему гибнут за...

Белый парус мчится над волною,
Белый парус очень мал, но смел.
Как и он дрожит перед грозою,
Так и мы с тревогой ждем расстрел.

А зачем, за что нас обвинили,
Мы, если б знали, то могли б сказать.
Мы просто, выпив помаленьку, позабыли,
Что Сталина нельзя подонком называть.