Не надо жалости

В глазах тоска, им не понять,
Что негде жить и нет пожрать,
Лихая доля у меня,
Бродяга я, бродяга я.

Не помню матери, отца,
Щенком согнали со двора,
И в городских кварталах бед
Не стал мне мил весь белый свет.

Пока был молод и силён,
Мне есть давали, был притон.
Но всё проходит, и мечта
Осталась только у меня.

Мечтаю, чтоб меня нашли,
В глаза смотрю, ищу любви,
И пониманья, и забот,
И чтоб пожить чуть без хлопот.

Я не цепной и ласков я,
Возьмите кто-нибудь меня,
Я...

Слёзы, боль, горячий пепел...

Холодный воздух так незаметен...

Ушедший миг, дарящий жалость...

Просить любить, - но это гадость...

Вновь бросит дождь свои объятия.

Нет, он не мой - он наш предатель.

Последний час он тихо скроет,

Оставив нас, - нас всего двое.

Мне очень плохо на душе…
Последний год прошёл в тоске...
Не знаю, сколько мне ещё осталось...
Здесь заведено по капле будто бы и малость
Хранить в сердцах, оставив жалость:
Последний тягостный куплет
Былых надежд, минувших лет.
Прощай, что было и белО,
Так часто грустью мне мило…
Остаток внешних лишь идей
По угловатости бровей.
Спасёт тот, кто однажды в радость
Мою всю в прошлом тихо сладость
Примкнёт к своим губам. Усталость
Напомнит беды любви – гадость…
Прощай...

На Солнце пятна не виднелись.
И день прекрасен был и свеж.
И птицы пели, звери грелись
Поймав средь дней холодных брешь.

И Дьявол вышел на поляну,
Решив порадоваться дню.
Казалось, что его больному взгляду
Прельстило пасть на суету.

Гулял по солнечному саду,
Касался листьев молодых,
Вдыхал цветов лесных награду
И благодарность трав лесных.

И средь дубрав ступая тихо,
Поднял он взор свой в небеса.
И встретил взгляд, что было дико.
То были Ангела глаза.

В смущенье, было...

Я себе запрещаю чувства,
Я к себе запрещаю жалость.
Запрещаю себе жить грустно,
Запрещаю в себе усталость.

Напрочь боль запрещаю в сердце:
Боль для слабых — а я силён!
Запрещаю желанье греться,
В огне веры — сжигает он.

Запрещаю себе жить правдой,
Она выдумка — мысли ложь.
Лишь такая — нам будет сладкой,
Вся другая — острей чем нож!

Запрещаю себе сомнения,
Беспокойство одно от них.
Запрещаю в себе стремление,
Не собой жить, а для других.

Запрещаю, но больно очень,
Не...

Бросающим вызов, пляшущим на раскалённых
углях, под чужую дудку, мореходам, скоморохам,
гуслярам, гуслям, тромбонистам, тромбонам,
нотным станам, пюпитрам, скрипкам, скрипач-
ам, скрипичным ключам, нам, вам и ещё кому-
то, повторял заклинания, «...у ...то», ждал прих-
ода, возможно, видно, перепутал что-то, забыл
или полный развод, ничего не получалось,...
(вот), «за попытку спасибо», жалость не поки-
дала его или к нему, жалась к ногам собакой,
облизывала руки, заглядывала...

Привет. Как ты?
Даже не набирая, заранее знаю ответ.
У вас должно быть все хорошо,
У счастливых.
Разве нет?

И я не знаю, что делаю здесь,
В твоем списке контактов,
Как и в этой почти разрушившейся жизни.
Еще пару ненужных, обреченных фактов.
И я готова к новой прекраснейшей тризне.

Слово «свобода» звучит в душе как радио,
Осталось прибить его крепко гвоздями.
Состригаю волосы и все, что гладила,
Особенно тех, кто назывался друзьями.

Но тебя сбросить с сердца не могу никак...

Не порхать, не летать, ничего не осталось
"Ах, какая у меня к тебе жалость,- говорил,
бабочке, энтомолог, - вот такое брат дель-
це". Иглой протыкал, очередное тельце, р
азмазывая её сок, большой и тяжёлой, но-
чной и летней, что может быть и заветней,
сокровенней, оставить себе на память, кр
асок, пляску, закваску чувств, смеясь, пря-
мо, в большие её глаза, без отражений и
без изумрудных зеркал, влага слёз, не да
ст ей засохнуть так быстро, не стоит даже
пытаться, стечение всех...

«Не отвечай», разложил на блюде, семгу, пригото-
вил её сам, лук нарезан кругами, поставил бокалы
с пивом, «всё, не могу», вазу с креветками и олив-
ки «плавали» прямо в банке, «я и так знаю, что ни-
чего не знаю», раскурил сигару, турка, кофе, остыл,
...день проходил и был мил, прохлада просочилась
из сплита и наполнила всё вокруг собою, радость
сменяла грусть, друг друга, пусть, так и будет, вис-
ки с содовой, повторил, всему есть цена, и она од-
на, для одних и другая для вас...

Назвать меня поэтом трудно...
Зато легко гнобить прилюдно.
Если умела б - обижалась,
А так - лишь к Вам осталась жалость.