Не дадут попарить ноги

Разбегаются вдаль лучами поля,
Душистая под ногами прогрета земля,
Брызгают краскою флоры цветы,
Блаженное море миров красоты.

Прозрачная речка журчит под обрывом,
Зайчишки на травке резвятся игриво,
А в кронах деревьев птички поют,
И всюду разлиты тепло и уют.

Не тронут хрустальный воздушный бассейн
Дымами трубищ фабричных геенн;
И солнышко ярко звенит в вышине,
Озоновый слой не нарушен, дыр нет.

В ручьях незаплеванных нету окурков,
Не достает мерзкий гогот придурков,
Ветра...

Мне как руку оторвали или ногу
Не могу я зайка без тебя.
Не могу я кушать, спать, работать,
Мне отныне всё до фонаря.

Я ложусь - твой лик передо мною,
Я проснусь – в глазах моих она:
Сладкая, любимая, родная –
Наточка Клеймёнова моя!

А ещё подумаю, аж страшно,
Что звонить не смею я тебе,
Я «трубу» из рук не выпускаю
(Все звонки чужие пропускаю)
Милая, позвонишь ли ты мне?

Ну и как прикажешь жить мне дальше?
Я ж от скуки чёкнусь по тебе
А зачем тебе я «чеканутый»?
Солнце...

Пусть под ногами кружится планета
Но знаю, вам не встретить, не узнать
Такую, как одна шестая света
И вам ее ни в жизни не понять

Вам не прочесть признаний на коре,
Написанных нетвердою рукою
Не окунуться в прорубь в январе
С холодною и черною водою

Лишь мы способны без причин напиться,
По радуге промчаться без саней
И радоваться пойманной синице,
Оставив в небе стаю журавлей

Лишь нам дано купаться в молоке,
Вдоль берегов кисельных, пахнущих кострами
Цветущий папоротник...

Шагая босыми ногами
По ржавым гвоздям и стеклу,
Я тихо срываю руками
Всё то, что нести не смогу.
И камнем придавлены души...
Немой крик растаявших грёз...
Нас холодом кто-то задушит,
Разрушит мгновением слёз.
Двоим нам уже не подняться...
Лишь только один будет жить.
Рыдаю, не в силах смеяться...
Над тем, что нельзя ворошить.
Мои глаза ночь закрывает, -
Твоя душа встретит рассвет!
Отец свою дочь обнимает...
И плачет о той, кого нет.

Утром встал не с той ноги,
И весь день уже насмарку.
Милый друг мне помоги,
Подари мне иномарку.

Что, не хочешь, так забудь,
Пошутил я, да и только.
Надоел я всем настолько,
В голове сплошная муть.

Просто хочется порой,
Подурачиться немного.
Снимет смех печаль и боль,
Не суди меня друг строго.

Руки, ноги онемели,
Я лежу у батареи...
Мимо кто-то меня ходит,
Глаз с меня своих не сводит.

Я лежу еле живой,
Отгадайте, что со мной.
Может скажите: "Того"!
Фиг вам всем, ещё чего.

Это тактика такая,
Вдохновение с утра.
В неудобной, нудной позе,
Жду рождения стиха.

В судьбу мою с ноги ворвался,
За секс он выставил мне счёт.
Руки моей не добивался,
На это был его расчёт.
Забрался в мысли, душу, сердце,
Заставил дико ревновать,
Его теплом мне не согреться,
На боль мою ему плевать.
А я люблю. За что? Не знаю.
Такая женская судьба.
По вечерам тоскливым маюсь,
По выходным всегда одна.
А он, довольный и счастливый,
За секс кому то снова счёт,
Руки ничьей не добиваясь,
Осуществляет свой расчёт.

Взгляни на ангелов – они у ног твоих,
Они в глазах твоих, в руках и в небе.
Она забыла свет, она лишь белых стих,
Её найти и спрятать… где бы?
Взгляни на Дьявола, что улыбнётся вдруг
И заберёт себе прекрасное Творенье.
Он словно пепел. Он ни враг, ни друг.
Вглядись получше… это отраженье…

С ним музыка звучит,
На трёх ногах стоит.
Имеет клавиши, педаль
И зовут его – …
Рояль.

Время врезается поступью сбитых ног,
Стоптанных пальцев и звуком чужих шагов
В пепел асфальта,
И голос скальда
Громко разносит поверх золотых голов:
Конунг вернулся, но дремлет в Мидгарде Бог.

Локи, восстань же! Нифльхейм ожидает слов!
Мир раскололся, как в битве чужой клинок,
Кованый где-то
Знатным поэтом,
Десять веков и сотню истоптанных ног
Ждущего свой Рагнарок.
И-Век-без-Стихов!