Нагретый

В нагретом мареве полуденном
В расплаве солнца и жары
Вдруг проявились постепенно
Потусторонние миры

И взор очей как солнце плавит
Рутины сети, кружева
А сердце Солнце славит, славит
За обнажение бытия

Месяцы сдвинулись, в отвратительном беспорядке.
В декабре, - собираем грибы.
В марте, - биатлонисты стреляют в десятку.
Горяч лишь градусник, на солнце нагретый,
Но и его тошнит от вида грача
Нагло расхаживающего по снегу.
Модельеры ломают головы над изобретением
Нового, дрянно-сезонного одеяния,
А мы застыли перед творением Пикассо,
Немногословными изваяниями.
Попытка сказать, что чувствовал автор,
Создавая своё произведение.
Подобна попытке восстановления,
Отходов нашего...

Розовощёкий мальчик, смотрит в окошко дней.
Радостно ручкой машет, маме любимой своей.
Солнца нагретый лучик, прямо ему в глаза.
Мальчик едва удержался, только скатилась слеза.
Мальчик бежит навстречу, мама кричит:"Постой!"
И вот перед самым подъездом, он зацепился ногой.
Пару шагов и больше, мальчика не узнать.
Там пролетала "Волга", пьяный водила опять.
Мальчик вскочил и снова, к мамочке побежал.
И спотыкаясь, громко, мама кричит:"Назад!"
Мальчик оторопелый, вкопанный штырь торчит...

В нагретый солнцем - будущий денек
родившись
ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ ЩЕКОТНЫХ,

меня розовощекий паренек -
научит,
как не умереть сегодня…


Он окропит
из писюньца мой стих -
живою и упругою водицей…

Ему вот только б в кедах подрасти!
И в шорты – встать…
Но главное – родиться!


Ну а пока
«пуштунка» - бьет по нам…
И сыпет кандагарская пороша…


Чтоб жизнь не опрокинулась к чертям,
мы, прошлые,
на бой шли – в Позапрошлом!…


И наше поколение - крошась
коленями...

Горизонта натянута нить, будто струны, туго.
Вдоль по нити бесшумно скользит белокрылый катер.
По бездонному небу неспешно всё выше катит
Яркий солнечный диск, очертив белый день по кругу.

Разбросаю узоры по ветру летящей ткани,
Опущусь на нагретый песок - под гипнозом словно...
Водопад переброшу волос, потянувшись томно.
Сквозь сомкнутые веки - к сияющей выси манит.

Будет лето, приедут курортные толпы к морю...
Но сейчас майский пляж - безраздельно в моём владеньи.
Тихо плещет...

Хочется ветра, или чего покрепче.
Пробивают нагретый воздух
молочные почки.
Господи, Господи, Ты ли это?
Подсохнет акрил зари,
проговорится тёплое небо,
и душа неслышно
скользнёт между строчек.
Щепка взгляда выцарапает, выстрадает
свой кусок хлеба –
крошки молочные света;
и вновь серой мышкой под наволочку тела,
до поры до времени
навёрстывать одиночество.
Господи, Господи,
полно смотреть в глаза –
невыносимо ярко –
невыносимо холодно
от собственной тени.
Полдень. Вербное...

- Тёрн зелен, - я прочту,
- Но, чтоб плоды согрелись,
Он тянет в высоту
Корявых сучьев прелесть.

Нагретый воздух чист,
Сад обновленьем тронут.
Судьбу, как белый лист,
Опасно пальцем тронуть.

Легко и горячо,
Пьянит настой медовый.
И зелен сын ещё,
Как этот тёрн садовый.

Но корень наш един,
И связь не перервётся.
Покуда зелен сын,
Он тоже к небу рвётся.

Средь суеты и дел
Он шепчет, оробело:
- Я вырос.
Тёрн поспел.
Ты сделал своё дело!
1974г.

Перелистывая газеты стёкол ежеутренних,
нагретый постелью,
ем сон,
в нём – царь.

«Дай те мне дом.
Я буду рабом.
Но буду гордиться страной,
в которой живу,
и гной
перегноем сползётся к окраинам будущих тем» -
слова неказистых мужчин
и вдов,
свёрстанных в кровь
будущих вен
перемен.

«Нет переменам. Нет.»
Так говорил кадет,
правнук кадета,
дед,
все они.

март 2012

Не мною созданы здесь правила,
Но мной, нарушены они.
Так в мире жизнь мой путь направила,
Судьба наполнила так дни.

Опять гроза — дождь, гром и молния,
А мне плевать — я под зонтом.
Простых кровей я и сословия,
Не напугать меня дождём.

Ручьём вода вдоль тротуара,
А тучи низко, до Земли.
Асфальт нагретый дышит паром,
Гремит гром, в этот раз — вдали.

Здесь под асфальтом все дорожки,
Благопристойно, нет бомжей.
Другое всё и даже кошки,
Жрут «Кити-кат», а не мышей.

Здесь всё...

Я помню город над рекой,
Где пахло яблоками летом,
Где пароход гудел порой,Прибившись к пристани нагретой.

Там снег до крыш лежал зимой,
Весною льды будили город,
И ребятишки шли гурьбой
Смотреть, как лёд тяжёлый вспорот.

По тихой медленной реке
Бродил паром два раза в сутки,
Темнел орешник вдалеке
А на пруду кричали утки.

Там в центре города был сад,
И танцевали в парке пары,
В забытой церкви без оград
Зерно хранили, как в амбаре.

В кинотеатр спешил народ
Увидеть, как...