Набитый

Сегодня ночь была набита снами,
Туман лиловый сущности менял...
Деревья в небо тыкались руками,
А я корнями в землю прорастал.

Хотите душой отогреться
и снова поверить в добро?..
Советую вам осмотреться
в набитом вагоне метро.

Вы сразу себя ощутите
слезинкой на Божьей щеке,
одной из невидимых нитей,
зажатых в Господней руке.

Вглядитесь в усталые лица
с печатью забот и тревог,
и вы превратитесь в частицу
Вселенной по имени Бог.

Всплывут из глубин подсознанья
тома непрочитанных книг,
и тут же придет пониманье,
что жизнь – это всё-таки миг.

Связало тишину узлом видений сонных
Крыло ночное, выползла наружу
Луна из черной преисподней
Полотна́ вселенской стужи,
И замерцал далеких солнц небесный караван,
Узорный ряд выстраивая статно
Созвездий, судьбоносный океан
Ложится на судьбу, пронзая воздух ватный
Холодною зарей, в пустыне бессловесной
Гуляли духи по градам и весям
Сказаний древних о победах ратных,
О государях-самодержцах, родом знатных,
Под облаками летописной пыли
Стирая грани вымысла и были.
Земля эта...

...в поэзию - не в хату на постой... иди - хоть к черту, хоть в забой, в запой, понюхай быт геологов в тайге, наймись хотя б спасателем к Шойге, бродягой пошатайся по Руси, от горя взвой, навзрыд поголоси... ну, в общем, пободайся, подерись не за постой в поэзии - за жизнь... не искушаю: все ж таки - не бес... но только так получит цвет и вес тобою порожденная строка... иначе - лишь набитая рука...

...а если жизнью битый по мордам (а это, к слову, не какой-нибудь ван Дамм), и если не без...

сейчас в эту минуту
куда то тихо уходят люди
в городе весна
и луна за окном повисла на ветке
безразличная смотрит в упор
ей отчего то тускло
наверное от всех президентов мира
от того что даже фонари играют роль
бессонно плещут вглядываясь в лица
и толпы обездоленных фотонов
(подумаешь элементарные частицы)
уходят в тьму потоком иллюзорным
последнюю улыбку отдавая смерти
не встретив родины на своем пути
исчезают потерянные выгнанные из жизни
и рабство что с голодом на ты...

Меня просто трясет от злости,
От всей этой скуки банальных судеб:
Родился, учился, работал и умер.
В/о, без в/п, судимостей нет.

Это какая-то мудь – соцштамповка
Клонирует куклы по образцу.
В конвейере жизни несет заготовку,
Чертежик укажет, что ей к лицу.

Тираж одномерков на фабрике воли.
Какие ж дипломы ты заимел (?)
Кичливо чтоб подбочениться вскоре:
«Я – не неудачник! Я – преуспел!»

Так и живем мы под дулом отчета:
То-то и то-то мы всем должны…
Женитьба, ребенок, работа...

Я вспоминаю те года,
Когда в Москву я ездил на работу,
Откуда каждую субботу
Я возвращался в милый дом.
И вспоминаю поезда,
Битком набитые, «под крышу»,
И как тогда, сейчас я слышу,
Как мне завидуют словцом.

Завидуют, что я в Москве,
Завидуют, что город классный,
И я киваю всем согласный,
С улыбкой грустной на лице.
Скучаю очень по листве,
О том, что шума меньше дома,
О том, что с детства всем знакомо –
О матери и об отце.

И я не знаю, что ответить,
Не знаю, чем похвастать...

Давайте вспомним ка друзья,
Как мы прожили пятилетку,
Ведь поступили мы не зря,
В курсантский монастырь-кадетку.
Всего нам в изобилии,
Нарядов полные гузла,
И в самоходы мы ходили,
Боялись каждого угла.
Начальство нам кричало в спину,
Что мы не стоим ни гроша,
А мы состроив глупу мину
Им отвечали: "Это все фигня".
И караулов штук полсотни,
Мы отходили невзначай,
И вместо пива пили воду,
А вместо водки пили чай.
И дни рождения справляли,
За кружкой чая и столом,
Набитым...

У меня температура,
Я чихаю и охрип.
Доктор выписал микстуру
И сказал, что это гриб.

Голова набита ватой,
Что-то хлюпает в носу:
– Мне во мне грибов не надо,
Пусть растут себе в лесу.

Пусть болеет пень сопливый,
Солнце в небе пусть печёт.
Пусть течёт из тучи ливень,
А из носа не течёт.

– Под пуховым одеялом
Скоро будешь ты здоров –
Засмеялся врач устало
– Нет в лесу таких грибов.

Июль шестидесятого. Встречали
В краю рыбацком сразу трёх вождей.
Венгерского с немецким привечали
И нашего не гнали мы взашей.
Напротив, фимиам вовсю курили.
Неважно, что порою он горчил.
Средь пионеров, что цветы дарили,
И я букет свой Ульбрихту вручил.
Потом с подмостьев гости наблюдали,
Как на огнёвке ловят осетров,
Потом в толпе вовсю митинговали,
Потом – под тентом сели, под шатром.
Ломился длинный стол от чудных кушаний.
И я там был, сидел за тем столом.
Не пил, конечно...