На вой гиен

Словно щепка по волнам
Я мотаюсь тут и там
По делам.

По течению несёт
И швыряет взад-вперёд
Утлый плот.

Здесь здоровья не сберечь,
Не присесть и не прилечь –
Всюду течь.

Мне бы лодку да весло,
Мне бы точно повезло
Всем назло.

Но барахтаюсь в воде,
И везде я и нигде –
Быть беде.

В этом мире суждено,
Кому плыть, кому на дно –
Решено,

Что сажусь я на насест,
Но не вижу я окрест
Нужных мест.

Прямо тропики в виду,
Но хохочут какаду –
Пропаду.

Лучше кровь...

Как же встретиться хочу с родными
Там, куда ушли они навек.
С прежними, хорошими, другими…
Вот ведь как устроен человек.

Будет это – пекло или – куща,
Мне, поверьте, право всё равно.
Я хочу увидеть их тем пуще,
Что не видел очень уж давно.

Я отдам за то остатки жизни.
Ад, гиенна, кара – не страшны.
Хоть и до моей последней тризны
Верю, дни ещё не сочтены.

Если б можно было, вены перерезав,
Кровью напоить вампиров Страсти,
И гиене Ревности скормив кусок души,
Оставаясь безучастным к жажде Власти,
Эгоизм скормить собакам Лжи...
Если б можно было вырвав сердце,
Голод уталить большой Тоске.
Злость испить, и закусив Несчастьем
Забежать за угол по нужде.

Лежу с глаукомой в больнице глазной.
Надежды, что вылечат глаз, никакой.
И как завершение акта,
Сразятся врачи с катарактой.

А может, меня от соблазнов хранит
Запущенный мною иридоциклит,
И глаз мой, незрячий покуда,
Не больше чем средство от блуда?

Особый в мужчинах живёт интерес,
Его беззастенчиво пользует бес,
Дровишек, как в топку, подкинет –
То мини вокруг, то бикини.

Кадилом дьячок освятил Мерседес,
А в кабриолете - милашка топ-лесс.
Кто рядом пыхтит на Камазе,
Косеет...

Чти Господа, дух укрепишь и плоть.
Не бойся никого, сын, кроме Бога.
Одна для всех проложена дорога -
Всех приберёт со временем Господь.

У Бога с этим строго, царь сказал.
Одно лишь в этом мире неизменно -
Хоть могут отказать любые гены,
Ген старости ни разу сбой не дал.

У времени подвешенный топор
Вниз упадёт согласно Божьей смете.
Как можно низойти в жилище смерти,
Вновь Соломон заводит разговор.

За преждевременность с кого взыскать,
Найти и наказать, призвать к ответу...

Не спрашивай, как пишут о любви
Поэты со влюбленными глазами
Под пляс гиен на праведной крови.
Душа их обливается слезами...

Не спрашивай, за что так любят жизнь,
В стихах ее красоты воспевая,
А тоже этих принципов держись.
Скажи Вселенной, что ты выбираешь!

Не спрашивай. Хотя... Спроси. Себя
Спроси: зачем писать о том, что плохо,
Когда добра не знает часть ребят,
Иные вспоминают лишь со вздохом?..

От радостной ли жизни сказки те
Слагают, в сердце боль превозмогая...

Ангел отправился в путь к берегам Альквалондэ,
Меч окровавленный сжав в посиневшей руке.
Стадо гиен семенит по следам мастодонта.
Дядя Серёжа купается в грязной реке.

Берег Стигийский хранят молодцы-крокодилы.
Цезарь стоит на Великой Китайской Стене.
Инков выводит на Трою ефрейтор Аттила.
Ленин и Маркс копошатся на чёрной луне.

Маг Карабас составляет последний лечебник.
Вглубь мирозданья вгрызается лютый масон...
Прячется в шкаф надоевший, ненужный учебник,
И начинается новый...

О други, недруги мои, исполнив помыслы свои,
Ну что, теперь довольны вы?
Теперь не нужен маскарад и маски сняты
Все подряд и видно, кто теперь враги.
Какие все вы лицемеры, а эти светские манеры,
а эти теплые слова,
Неужто было вам приятно в словах одно,
в делах обратно, не быть собою никогда.
Вам зло творить ничто не стоит,
Звон денег все с лихвой покроет.
И хоть вы блещете богатством,
Душа у вас гроша не стоит,
На все, на всех вам наплевать,
Другим приходиться страдать
Сродни...

В краях лесных, средь русского простора
Собрались звери дело обсудить
Решить, между собою, без раздора
Кому из них тут - главным надо быть

Кабан визжал, вниманье привлекая,
Бык тупо бычился, и что-то там мычал
Сороки, громко шума добавляя,
Кричали, чтоб осел здесь главным стал…

Издалека, вдруг, тявкнула гиена:
«Хочу, чтобы над вами был – шакал!
За это дам травы, картошки, сена…
Отдам, даже, заморский капитал!»

Затихли все. К гиене повернулись.
Подумали: «А в этом что-то есть...

Интеллигентных двух мужчин
О сексе разговор.
- «Скажи, жена твоя кричит,
Когда ты с ней того?

В экстазе на твоём плече
В беспамятстве орёт?
Ты поцелуем или чем
Ей закрываешь рот?»

- «Кричит, сильней чем сто гиен,
Супружница моя,
Когда о занавеску член
Свой вытираю я.

В экстазе слов её ручей
Становится рекой.
А рот ей закрываю чем?
- Да тем, что под рукой».