Мы не рабы

Нельзя тратить последний патрон,
Отбиваясь в бою от врагов.
Для себя оставляется он,
Чтобы плена не ведать оков.

Чтобы враг не сумел, сбив прикладом,
Превратить бойца этим в раба.
В скот рабочий, в ничтожного гада,
Лучше смерть, чем такая судьба.

Здесь забыли давно канонаду,
Ужас, боль и тревогу войны.
Право выбора дал Бог в награду:
Сами, вид рабства выбрать должны!

Право выбора смерти отдали,
Мы, с последним патроном Богам.
Чтобы в Рай они нас посылали,
Или в ад — тех, кто...

Однажды, сном благословленный, мирянин шел по облакам.
Тело отдыхало томно, а Дух внимал святым богам.
Деревья ветрено шептались, и солнце излучало свет.
И вдруг заоблачные дали пустились врозь, в один момент.

Открылись взору человека, живущего во истине своей,
великие историй вехи. И пробежал он вмиг по ней.
Ведь жизнь послушного раба собой являла блеклый смысл:
судьбы лесов рубить дрова, без осознания и мысли.

Материальное как идол,
свобода жизни как упрек:
но кем бы в...

Я каждый день даю себе обет -
Не делать то, в чём смысла вовсе нет!
Но, к сожаленью, я не в силах управлять,
Чтоб не возникли бесполезности опять.

Мне жаль потеряных тех дней и тех минут,
Которые ни радости, ни пользы не дают,
Пройдя бесцельностью в моей судьбе
И в чём невольно упрекаю я себе!

Мгновеньем каждым дорожить хочу,
Но не дают порой свободы - я молчу…
И этим всем лишь угнетаешься вдвойне -
Борьба с собой в пустую - не по мне!

Печально это, что приходится страдать...

Все бежим от себя непонятно в какую страну
Сторону, на семи раздувающих искры ветрах
Парусов простыня, да ухмылка на всех небесах
На которые я направляю моей необузданной страсти волну.

Все бежим. Бесконечен терзающий бег. Тени век,
Шепот рек,
Раздвигающих вечного страха пески,
Ожидание чуда,- исцеления божьих калек
И с кровавого блюда
Танцовщица смахнет прядь волос
с чуть заметным дрожаньем руки.
Ожидая исхода времен, в пустоте, нищете, от великой тоски.

Все бежим,
Убегаем...

Вы, кроме как деньгами, ни за что не платили,
В простые удовольствия грехи обратили.

Обманом и двуличием искали богатства,
А ныне, лучшие из вас, не войдут в Мое Царство.

По собственной воле вы стали рабами
Для тех, кто не любит вас, но управляет деньгами.

Учёными людьми вы себя называете,
Но истинными знаниями пренебрегаете.

Раз так, то ответьте мне, не ради фарса,
Кому же открою я моё Царство?

Шагает по миру косматая тварь.
Крушит системы, глотает бумагу.
С видом таким, как будто бы царь.
Осталось ей вскинуть "зигу-загу".

Ломает людей, ускоряет приход
Чёрных, чёрных дней.
Кто под руку с ней - тот лучше живёт.
Кто хуже - раб очередей.

Эй! Человек! Поднимай зад с дивана.
К станку беги, как к отцу.
Иначе урОженцы Таджикистана
Продадут тебя продавцу.

Быв фарисеем приглашённый,
Возлёг Он в доме у него,
И, плач услышав приглушённый;
Узрел виновницу того.

Ему слезами обливала
Младая женщина ступни
И волосами отирала;
Когда же высохли они,

Тогда она сосуд достала,
С которым шла Его встречать,
И драгоценным миром стала
Иисусу ноги умащать.

Тут фарисея мысль тревожит:
"Какой, скажите, Он пророк,
Когда Он грешницу не может
Прогнать, сидящую у ног?"

Иисус решил здесь притчу вставить:
"С вас не взыщу я впредь долгов...

Окончив речь, с учениками
Пришёл Он в Гефсиманский сад,
Чтоб со сложёнными руками
Молитвой смыть сомнений яд.

Тотчас, призвав Петра с Собою
И Зеведеевых сынов,
Сказал: "Я здесь сейчас открою
Пред Богом сердце. Вы же снов

Остерегайтесь. Вам отдельно
Скажу: ночь эта Мне страшна.
Душа Моя скорбит смертельно,
Поддержка ваша Мне нужна".

И отойдя, молился: "Отче!
Из сердца Сына вынь копьё.
Утешь Меня средь этой ночи,
Узри страдание Моё!

Ничто пред смертию не краше,
Чем жизнь...

Какое извращение: пьём пиво после виски,
В кунсткамеру сдаём потрёпанных тузов,
И вычислить пытаемся коммерческие риски –
От хаоса закрывшись на временной засов.

Но кажется – всё верно, рассчитано толково:
Испытано веками, истоптано толпой –
Всё те же буквы в книге и подтверждая Слово
Не прячет наготу изрядно пьяный Ной.

Быть может, не смотреть, а пятясь, бросить бегед
И получить в награду племянников-рабов.
Похвалит, протрезвев, в себя пришедший регент,
А хамов поглотит работа...

Есенин неудобно влез в петлю,
А Маяковский просто застрелился…
На мысли, часто, я себя ловлю,
А что Высоцкий, если бы не спился?

Рубцов задушен, Шпаликов опять
Пеньку с похмелья спутал со свободой,
В традиции до срока умирать,
У этой части нашего народа.

В Елабуге раб Слова - частый гость...
Что тянет в заскорузлую сторонку?
Как что? Обыкновенный ржавый гвоздь,
В чулане покосившейся избенки.

Торчит он шестьдесят, с немалым, лет
Наверное, для тех, с горящим взором,
Кто жить...