Моря

Весенней ночью соловей
Души алмазы раскрывая,
Тихонько пел в листве ветвей,
Ночную влагу пробуждая.

Спокойно трель его лилась,
Сжимая сердце мне под кожей,
А в песне той его рассказ
О чувстве, что нежней мимозы.

Огнем пылающей любви,
Где жизнь и смерть - одно и то же,
Тот голос слышался вдали,
Луча рассветного моложе.

И море слышало в ночи,
И воздух был наполнен розой,
Алмазный голос той любви
О чувстве, что нежней мимозы.

Дня не видно из-за серой
пелены...
Может, кто-то съел без меры
белены?

Или выпил самогона
литров пять?..
Ничего здесь из-за стона
не понять...

«Человек, послушай, где ты?
что с тобой?» —
Шепчет грустная Планета —
Шар Земной.

Рыба в море — кверху брюхом
круглый год, —
Только вот, никто и ухом
не ведёт!

Дна не видно из-за плёнки
нефтяной,
А головка у ребёнка —
с сединой.

И всё так же без ответа
крик: «Постой!..»
Стонет, мечется Планета —
Шар Земной.

Всё...

туманное утро над морем
дышит солнцем
точно так же, как я тобой,
как две чайки сонных

летящие высоко над штилем,
касаясь бережно друг друга перьями,
благосклонность неба оберегает их крылья.
они с рождения мира в это верили.

им так лететь, не уставая,
дальше вечности, выше всех.
у их полёта нету края.
у их полёта цели нет.

Взвилась высокая волна
О, устремление пустое
Исчезла в брызгах
В бездне дна
Но море!
Все такое же большое

О, островерхая церковь
Столпотворение людское
Мелькают руки, в глазах боль
Но Небо!
Все такое, же большое

О, недоступная Любовь!
О, непонятливость мирская
Есть ночь конечно и есть день
Но, нечто есть
О чем не знаю

Журавли плывут над морем
В белой облачной пыли.
От какой тоски или с горя
Плачут в небе журавли?
Их ласкает солнце юга,
В перья радугу вплело,
А в родной сторонке вьюга,
Землю снегом замело.
Слышен в каждом крике новом
Глас печали, сердца боль.
Им разлука с милым домом
Хуже всяческих неволь.
Дальний край. Земля чужая.
Глазу радость не найти.
Ровным клином пишет стая
Строки дальнего пути.
… Где-то там, в краю березок,
Гнезда жалко оставлять…
Не с того ль роняет слезы,
Провожая...

Жара плывёт, всё сморщилось и сжалось,
И, кажется, живого не осталось,
И только ненадолго, на рассвете,
Прохладу навевает легкий ветер,

Но стоит солнцу чуть подняться выше,
Всё замирает, прячется под крыши.
Жара плывёт, о дождике мечтаем!
И на работе с компом загораем…

Жара. Июль. Всем хочется на море,
Но мы работаем, с жарою споря.
За что нам эти летние мученья?
Пьём кофе, курим и едим печенье.

Какая летом может быть работа?
Как в отпуск съездить - вот моя забота?

Прохладный вечер наступил,
И ветерок тревожит душу
Китайской флейтой с дивных гор.
Безмолвная жара осталась
За линией заката солнца, –
Скатилось с высоты за море,
И утонуло в глубине,
Оставив красную полоску
На близком, близком горизонте -
Могу рукой я дотянуться,
Большим пальцем провести,
Стереть последние следы
Ушедшего в безмолвье дня.
Пришла прохлада, день ушёл,
И радуюсь покою ночи…

Любовь была когда-то счастьем…
Когда-то не было любви…
Когда-то было все несчастьем,
Я пела миру: «Не зови!»
Когда-то все казалось морем,
И реки слез, и океан,
Которым представлялось горе,
Надежду превратив в обман.
Теперь, когда уплыли годы,
Сижу и на свечу смотрю:
«Все солнца, ветры, непогоды
Растают в светлую зарю!»
Наворожу я про природу.
И наколдую про любовь.
Такую, чтобы в непогоду
Мне радость волновала кровь!
Такую, что сумеет сбыться
И вопреки, и навсегда!
Такую...

Плывёт мой парусник до берега забвенья
По морю сказок - для него маршрут не нов.
Тягучим мёдом растекаются мгновенья
На скорлупе хрустальной мимолётных снов.

Вокруг разлит волшебный свет, его мерцанье
Покровом трепетным воздушной кисеи
Ласкает взгляд и погружает в созерцанье
Видений чудных, в них фантазии мои.

Вот бухта грёз, в ней тонкий запах апельсина.
На пристань туфелькой сафьяновой шагну.
Хотя зовёт к себе цветущая долина,
Я оглянусь на чистых вод голубизну.

Замечу рыбок...

Соленый ветер – душа, зовущая к морю –
шли весточку –
песню прибоя
разрывом сердца о скалы,
шли пенную, млечную
влагу,
и медно-серебряный дым
с вечернего мыса.

В пальмовых нимбах,
в сапфире прохлады,
в свечах кипарисов
живет твое эхо, звенят твои храмы,
лозы льются соки,

и я
за углом,
за бортом,
у огня
твоей южной звезды,
первый в очередь
на ожог,
на расстрел глубиной
горизонта.