Морская пучина

Кочки, болотные кочки,
А между них топь болот.
Ставит она жизням точки,
Ступишь в неё — засосёт.

Ржавый листок, буро-грязный,
В жиже вонючей лежит.
Путь по болоту опасный,
Смертью идущим грозит.

Сыро, туманно и зябко,
Тихо, нет птиц и зверей.
Лишь под ногой чавкнет гадко,
Жижа, след спрятав людей.

Топи — в них дух нехороший,
Затхлою, пахнет водой.
Их обойдут если можно,
Люди в пути стороной.

С кочки на кочку, со дня в день другой,
Жизни участок болотный пройду.
Не...

Отчего даже самые лучшие,
Иной раз, больно делают нам?!
Отчего часто так воля случая,
Всё расставит без нас по местам?!

По местам тем, что мы не желали,
Для себя и для наших друзей.
И ввергая в пучину печали,
Ставит нас против близких людей.

Отчего любят в души открытые,
Очень многие люди плевать?!!
И на чувства душевные, чистые,
Словом гадким и злым отвечать?!!

Что ж ты мир то простой, а то сложный,
Почему всё в себе ты смешал?!!
Меж собой верный путь и путь ложный,
Отчего...

Тебя рядом нет... и опять без тебя я скучаю...
И опять... без тебя я встречаю рассвет.
И опять... без тебя новый день начинаю...
Без тебя... ничего не хочу и радости нет.

И пускай... между нами сейчас километры...
И пускай... между нами сейчас города.
Но любовь твоя дарит мне в сердце надежду...
Что однажды войдёшь ты в мой дом навсегда.

Что однажды войдёшь и протянешь мне руки...
И ладони мои ты в ладонях своих согреешь.
И уйдёт навсегда эта страшная боль разлуки...
Только ты...

И в беспросветной вере в бога
И в постиженьи бытия
Найти ли смысла хоть немного
Узнать ли самого себя?

Дано ли проклятому миру
Отринуть дуло от виска,
Наполнить бренную картину
Сияньем чистого листа

И человеку суждено ли
Не продаваться за гроши
Иль утолять лишь в алкоголе
Безумство пламенной души

А мне, упасть ли на колени
Пред блеском золотых вершин
Или поддавшись нежной лени
Испить познания кувшин

На все найдя свои причины,
Нисколь не веря в чудеса,
На самом дне...

Заплясала, закружила
белая метель.
Чистым снегом нарядила
под окошком ель.

Всё вокруг преобразилось
этою зимой -
длинной ночью ты мне снилась,
- светлый образ твой.

Синий иней на ресницах,
губы - сладкий мёд...
Я ищу в прохожих лицах
милый облик тот...

Очарован, околдован
я твоей красой.
Позови хотя-бы бровью -
побегу босой...

Нахожусь, как в наважденьи
и брожу чумной.
Нежных губ твоих виденье
овладело мной.

Обнимаешь и целуешь
жарко, горячо.
Говоришь, что очень...

На стволе дерева/на столешнице стола, как на те-
ле вырезал узоры/рисунки, тату, шарами /шрама-
ми покрывал, создавал зазоры, промежутки, зал-
ивал/заполнял кровью/гноем, уроем, мухи кружи
ли, (на зловоние, все слетались и опарыши, здесь
проявлялись/копошились), (выедали и чистили ра
ны, мастера настенной резьбы/росписи и боли).
- Чьей?
- Его роли? Колорит, звука пляс, крика тушь/тишь,
ну чего ты молчишь?
Создавал свой язык, настоял/не стоял на посту, (он,
орех, кожура, сердцевина...

Рисовала я свою ЛЮБОВЬ...
В мыслях своё счастье рисовала.
Но не знала... что так будет больно...
Когда сердце настежь открывала.

Я не знала... что впустила вьюгу...
Что покой мой навсегда пропал.
Станет что печаль моей подругой...
А себя я... просто потеряю.

Снова набираю я твой номер...
А ответом... длинные гудки.
Может просто телефон не слышишь...
Ну а может быть не хочешь говорить.

Потерялась я в пучине мыслей...
И в душе моей теперь тревога.
Я поверила судьбе и жизни...

До любви свою жизнь представлял он другою:
Каждый шаг был просчитан в уме наперед,
Новый день в его мире начерчен судьбою,
Жизнь неспешно текла по теченью вперед.

Это так представлял он себе, но однажды,
Когда солнце ласкало край грешной земли,
И на небе звезда за звездою всплывала…
Его взгляд устремлен был к созвездью любви.

Женский образ заполнил в тот час его мысли,
Дробь в груди не давала спокойно дышать,
Завитой ее локон, глаза и ресницы
Стали мир так привычный души разрушать...

Не впервой я услышал, ваш голос с упрёком,
Мне не грохотом боли упал он на грудь.
Мне подарен он, самым хорошим уроком,
Но порою, бывает обидно чуть-чуть.

Как вы мыслите, стражи обыденной жизни?
Мне понять не дано, ваших мыслей аврал.
Да, пускай ваше слово отравой не брызнет,
Я быть может отраву в молчаньи узнал!

Кто пророк на земле, кто вас мудрости учит?
Может каждая дырка на теле у вас?
Что оставлена прошлым, и давит и мучит.
Я увижу всю боль, в глубине ваших глаз...

Не стрижен и не брит уже «третие» сутки, крут,
прибаутки, в каждом второй его фразе, брутален,
как чёрт, нет лишь хвоста и рогов, актуален, «пре-
дать нам народ невозможно?» в пучину ввергали
не раз, а сами на запад, иммигрируем дружно
или в петлю, воем натужно, или сойдём с ума, ок-
ончательно и бесповоротно, (мечтательно стонем
сейчас), (бесы? не зря Достоевский писал, об «инте-
лях», мрази?) те, кто продаст себя и страну, ради
своего я, а потом, по пустыне, ходят, кричат: «ау...