Морская гладь

На берегу морские звёзды
Ползли обратно в океан.
Спасти себя ещё возможно,
Ведь, шанс утихшим штормом дан!

Кому-то воздух во спасенье,
Морскому жителю – беда!
Губителен ещё с рожденья…
Одно спасение – вода!..

Окликнутый вдруг криком чаек,
Прохожий посмотрел на брег.
Увидел -- звёздам помогает,
Вернуться в лоно человек,

Кой наклонялся раз за разом,
Чтоб бросить в океан звезду.
Передохнуть не мог он даже,
Как будто сам попал в беду…

Eму cвой глас подал...

Скалы, берег, склон каскадом,
Горизонта купол летний,
Моря запах и прохлада,
Пляжа табор разноцветный.

Гул и смех. В песке нагретом -
Хрупко-острые ракушки.
Стайкой - голенькие дети,
Лишь панамки на макушках.

Тихо волны накрывают
Край песка плащом холодным.
В них медузы проплывают
По делам своим подводным.

Мотоциклов водных стрёкот,
(Чей-то, кстати, вверх ногами...)
Яркий к облаку приколот
Дельтаплан над головами.

В буйной зелени каштанов
Расцвели кафе зонтами...

Свирепствует пьеса морская,
На бреге взрываясь волной,
Бежит непроглядная стая
Посыльных стены дождевой.
Сверкают разряды огнива
Небесного, лязгает гром,
По всхолмленным яростным ливнем
Обширностям матовых волн.
Гудят ураганы и с ревом,
Крушат своды мачт кораблей,
Громят паруса под напором
Неистовства, сотней чертей
Спускаются к палубам суден,
В приплясе погибельных бурь,
И дьявольским выдохом будят
Штормов скалозубую хмурь.
Мчат черным наездником тучи
Над гневной материей...

В воспоминаньи бесполезном
Всплывают детские года.
На радиаторе железном
Морская сушится звезда.

Нет, сердце детское не сжалось.
Я глух был к маленькой беде.
И лишь поздней узнал я жалость
К погасшей навсегда звезде.

Я в детстве раннем жил счастлИво.
Мой мир был светел, мал и прост.
А у Амурского залива
Так много было этих звёзд!
5 января 2012 г.

Я снова брошен в море,
приписанное кисти Айвазовского,
изломанный челнок,
худая шлюпка,
что отдаётся шлюхой
зелёно-фиолетовой волне,
и тонет в мёде грозового неба,
и в меди хлёсткого норд-веста
щепкой тлеет.
Я снова, погружением зрачка
в холодную изрезанную рану
стенающей марины,
чернила памяти вечерней разливаю
по первым строкам Книги Бытия.
Туманный брег к гортани ночи липнет,
я слеп от брызг и криков синевы;
я снова брошен, как комочек глины,
в печь раскалённого холста...

По знойной пустыне скользил караван,
В нем на верблюде качался Степан.
Больше всего он страдал оттого,
Что морская болезнь донимала его.

Н.В.Невесенко

Душа моя на крыльях шатких,
Как неотёсанная гладь,
Уйдёт туда,где нет мест сладких,
Где чёрной проволкою прядь.
И я войду в твои виденья,
Я доведу до пустоты,
Где небо смутным вдохновеньем,
Внушает все до темноты.
А ты останься где-то рядом,
На берегу у моря сядь...
И отрешённым,грустным взглядом,
Потрогай ледяную гладь...

Гладь озёрная, даль.
С тростником шепчет вечер.
И тумана вуаль
Скрыла с глаз ивы ветви.

Всё темней небосклон,
Тени молча уходят,
Горизонта уклон,
Облака молча бродят.

Я один у окна,
Фонари вышли строем.
Ночи взгляд, тишина,
Мысли кружатся роем.

А в радуге девам мерцают
семь принцев на белых конях,
Над морем, где чайки летают
в солёных мелькающих днях,
и пенные брызги срывают,
как цвет в бирюзовых полях.

Заката прощальные блики
окрасили чаек в пурпур.
И вот уже звёздочек лики
открыл кто-то, дёрнув за шнур
завесы ночной. Чаек крики
стихают. И кони - в аллюр.

Грустят нежно – юные девы,
на звёзды с надеждой глядят
и с вечным томлением Евы
Адама увидеть хотят.
В морское глубокое чрево
ночные колдуньи манят.

Когда-то в Индии жил слон.
На океан смотрел всё он
И думал: Что же там вдали?
Куда уходят корабли?

Вдруг видит- в ластах человек
Выходит из воды на брег.
Когда же слон к нему побёг,
Оставив ласты, тот убёг.

Увидев ласты, слон их взял,
Надел, поймал девятый вал,
Нырнул в нахлынувший прибой.
С тех пор стал зваться он- морской.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2013