Молчания яма

Я устал от твоей правоты,
Обвинений, порой несуразных.
Где теперь те благие мечты
О единстве характеров разных.

И порывы горячей души –
Постараться понять, разобраться.
Не всегда мы во всём хороши,
Пусть, ведь это не значит – ругаться.

Но в ответ, как бывало не раз,
Молчаливая хл'адность во взоре,
Дескать, пусть поболтает сейчас,
И послушным опять станет вскоре.

Я к тебе всей душою своей,
Ты ж молчаньем меня унижаешь,
Не считаешься с болью моей,
Лишь себя, видно, ты...

Я устал от твоей правоты,
Обвинений порой несуразных.
Где ж теперь те благие мечты
О единстве характеров разных,

И порывы горячей души –
Постараться понять, разобраться?
Не всегда мы во всём хороши,
Пусть, ведь, это не значит ругаться.

Но в ответ, как бывало не раз,
Молчаливая хл'адность во взоре,
Дескать, пусть поболтает сейчас,
И послушным опять станет вскоре.

Я к тебе всей душою своей,
Ты ж молчаньем меня унижаешь,
Не считаешься с болью моей,
Лишь себя видно ты обожаешь...

Всё учтут — и слова, и молчание,
Посчитают и пользу, и вред.
Всё учтут — и друзей почитание,
И врагу, слишком дерзкий ответ.

Всё учтут — не помогут заслуги,
В новом, могут они стать грехом.
Объяснений, напрасны потуги,
В новом, плюс былой, станет крестом.

Всё учтут — и всё что отложили,
И что бросили и не начАв.
Всё учтут, извлекут из под пыли,
И накажут, за то что неправ.

Всё учтут — и ума намерение,
И свершения, мыслей и дел.
Всё учтут — и желания рвение,
И возможностей...

Если сказано, то только раз.
А в молчании тысячи фраз.
Потому хоть сильны все слова,
Но молчание бьет наповал.

Ярослав КАУРОВ

БЕРЕГА НИЖЕГОРОДЧИНЫ

Поэма



Легенды и сказы родной земли

I

Когда-то князь, походом утомленный,

На сих горах над Волгой пировал,

И церковью на труд благословленный

Он Нижний Новый город основал.



Живет его пророческое слово

И нам потомкам прибавляет сил.

Восславим же Георгия Святого

И Симона, что нас благословил!



II

Тысячелетья эти горы

Внимали говор городов,

Что возвышались над простором

Заволжских заливных лугов...

столько лет я пытался попасть в место это.
истоптал сапоги. постарел, поседел.
а спроси - для чего:старина, нет ответа.
просто так - попытался разок, да сумел.

что за место? ты знаешь, обычная яма.
или холм:а быть может - большая гора.
там бывал мой отец, там была моя мама,
ну и мне, как я думаю, тоже пора.

глупость, бред, забытьё? да, согласен, но все же
не пытайся смеяться над этим, прошу.
лишь хотя бы затем, что меня так тревожит
все, что здесь я тебе просто произношу.

так...

Кристалл распался. Бархатная пыль
Покрыла грудь фарфоровой Венеры.
Дрожащий рот, слегка кривясь, отпил
Холодный уксус розовой мадеры;

Со скрипом нож пытался превозмочь
Твердыню празднично-усталого рулета;
Текла сквозь выбитые стёкла ведьма-ночь,
Поигрывая тенью амулета;

Стенных ковров орнамент потускнел,
И бой часов блуждал по анфиладе,
Ступени лестницы покоились во сне,
Прижав камин к обугленной прохладе.

Высоких кресел тонкая резьба
Два силуэта скорбных приютила...

Не мани меня в эту яму,
Я с детства людьми играл,
Но однажды я доигрался,
И жизнь у друга украл.

Это очень опасные игры,
Они власть над людьми дают.
Ты вселяешь в сердца их надежду,
И они за тобою идут.

Ну а тем, что дарована воля
Никогда не пойти за тобой.
Выпьешь ты их душевное море,
Превратишь их в пустынный зной.

И на веки они покинут
Этот мир вечных забот.
Не вернешь ты их, друг мой милый,
Бесполезно открыв свой рот.

Так что лучше забудь эти игры,
Ни к чему людей...

В нас много лжи,
И мало чести,
Никто из нас теперь не свят.
Наш мир растерзан
Солью низкой лести,
И злобой будущего дня объят.

В нас нету слез,
За то есть много боли,
И в боли мы забыли про себя.
У нас нет сил,
И нету силы воли,
И мы твердим, что все это судьба.

И мы живем
На дне глубокой ямы,
И тьма ее нам вырвала глаза.
Но мы живем,
И горем нашим пьяны!
Живем забыв про небеса...

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...