Мои я и совесть

Из бизнес-области,
печально, повесть:
- Законы подлости
куют на совесть!

А об пороги он стучал, на них, то боль,
то совесть, то печаль, начертано и счёт
потерян, осерчал, на всех и на себя,
гордыня, та осталась, уныние, тоска и
слёзы, нас отличат и разграничат, по-
туги, напряженье сна, виной всему уда-
ры те и погружений череда, как чин на
лбу, как установка, как зомби……..
хороводы клонов, по плоскости……..
дверных проёмов, что в, что во, мы не
минуем, ожёгшись, мы на воду дуем,
а выход не найдя, мы возомним, отли-
чием поднимем планку, а Он за гордость...

На Встречу весело спешат,
Как на концерт к артисту в шоу...
Недальновидная душа,
Да ведь тебя СПАСАТЬ пришёл Он!

Упрямы люди, как всегда,
В своём невежестве жестоком,
И в том Учителя беда,
Что любит, как всегда глубоко!

Пытаясь снова объяснить
С библейской силой нашу повесть,
Стремится в людях пробудить
Сверхчеловечью Бого-совесть!

Но предают в который раз
И не стесняясь, распинают ...
Печально катится из глаз
Слеза Учителя святая ...

Звезды томно закричали,пробиваясь из-за туч.
Звезды, лучше б вы молчали, у меня по венам- ртуть.
Тут никто мне не поможет:
Шепот ветра, вздох - : Пора..
Звезды, совесть меня гложет, не дожить мне до утра.
Чтоб той ночью не случилось, что б там нЕ произошло,
Звезды, нет же, не влюбилась,
Ложе скрежет обрело.

Эти строфы не накормят бедняков
Ими не согреются замёрзшие сироты
Справедлив мир бумажных игроков
Цена ему – плевок мокроты.

Эта рифма не нужна
Она не нефть, не газ, не героин
Поэзия должна быть наивна и глупа
Как против смерти карантин.

Давно можно продать всё-
И мать, и совесть, и любовь
Интересно
Что держит мир ещё
Что даёт людям жизни кровь?

Повара на кухне Бога
Наверное, знают, где соль
Всего на свете много
Но правит всем - боль.

Не тверди в строках унылых:
«Жизнь есть сон пустой!». В ком спит
Дух живой, то духом умер:
В жизни высший смысл сокрыт.

Жизнь не грёзы. Жизнь есть подвиг!
И умрёт не дух, а плоть.
«Прах еси и в прах вернёшься», -
не о духе рек Господь.

Не печаль и не блаженство
Жизни цель: она зовёт
Нас к труду, в котором бодро
Мы должны идти вперёд.

Путь далёк, а время мчится, -
Не теряй в нём ничего.
Помни, что биенье сердца –
Погребальный марш его.

На житейском бренном поле,
На...

Все по-другому,
мне не восприять ответа
Вопрос не задан,
как всегда тяну
И жизнь проматывая по куплету
Бросаю в мир
усталую судьбу

Как кирпичи -
на пальцах навязались мысли
И струны сердца
мне не теребить
Пройду по улице походкой быстрой
Чтоб не заметили,
что нету больше сил

Накормит кто-нибудь
за трепаный полтинник -
Краюшка хлеба,
да бокал осадка от вина
Струна оборвана, и гриф души изъеден
Мне о любви моей
не петь - она стара

Бросают словно в нищего...

Поэт пришел
сквозь пики и кресты,
вразрез всем будням с выправкой военной -

Дать шанс
всей нашей крошечной вселенной
до любящего сердца дорасти.

И в мире оловянно-окаянном
ему водить –
но не блистать вождем.

И он рожден безбрежным океаном.
И он звездой безгрешною
рожден.


Не хмурьтесь вслед поэту:
Нелюдим!
Поэт всегда
среди толпы - безлюден.
Но каждый жест и шаг его – прилюден
и поднят с пламени,
и взят со льдин…


В его руках
становится мрак – ковким...

Мы расстаемся. Всё так резко…
Мы рвем друг другу имена.
И между нами – Rupes Recta –
Прямая Лунная Стена.


И вниз летят обломки душ…
Остатки встреч, осколки дружб…
И свадебный кортеж кривой
тебя увозит, как конвой…


Я не погиб. Хоть был погибшим.
Затоптанным был под салют.
Теперь: не я иду по крышам.
Теперь: они – по мне идут…


И в жутком крике сатаны
на юго-западе Луны
на Терракотовой стене –
ты гвоздь в ладонь вбиваешь мне…



+



Мне одиночество...

Вернулись к нам «Отечества отцы»,
На злате пожиратели обедов.
Уж примеряют царские венцы.
Вы были правы, Чацкий-Грибоедов.

Они из тех свиней произошли,
Что выросли в дерьме номенклатуры.
Но прежних государей «превзошли»
Отсутствием и чести, и культуры.

Те, прежние, хоть грабили народ,
Но Родину растаскивать не смели.
А эти всю страну за годом год
До ржавого гвоздя продать сумели.

Что им до нас, плебеев и червей?
Они сгноить нас будут крайне рады.
Они теперь – голубеньких...