Моей на пятом

Когда проказница Россия
себя Советской назвала,
она тотчас лоботомию
своим селянам провела.

Блестящий экспериментатор,
решив их малость подлечить,
она взяла трепан, распатор*,
и череп стала им пилить.

Когда просверлен и отпилен
был костный маленький фрагмент,
пять нежелательных извилин
иссек холодный инструмент.

Хлестнула кровь, как из-под крана:
разрез уж очень был глубок.
Россия вынула из раны
извилину с названьем «Бог».

Как оказалось – очень просто
ланцетом острым...

Жизнью избитая, болью наказана,
И по пятам злоба проказница.
Быть одинокою это награда,
За прегрешения горем расплата.
Слёзы. Осколки обиды наружу,
И за ошибки – занозы вновь в душу.
Дружба. Слепая старуха,
Нет больше сил, нет больше духа.
Пылью дорожной осела надежда,
На голову грешную, на одежды.
Веры осколок в сердце храниться,
Он заставляет последнее биться.
Крылья сложила на плечи уставшие,
Всё хорошо…просто я стала старше…

Хочу я увидеть закат поутру
А ночью увидеть восход
Почему все не так я не пойму
Наверно кто-то задал этот ход.

И кто это сделал сидит и смеется
Как народ очень рано проснется
Как будет бродить по делам
А кто-то просто по пятам.

Кто-то споткнется и упадет
Другой поможет и дальше пойдет
Все видит сидит и смеется
И ждет когда чья то кровь прольется.

Это происходит каждый день
Убивают люди друг друга
Ему же от этого весело
Ведь он не из нашего круга.

две молодые одинокие бабы
треп разговоры на кухне
на часах за двенадцать
пятая турка с кофе на плите
четвертая пачка Vogue
пожелтевшие пальцы
разговоры треп разговоры
косметика
шмотки
мужики
немного о книгах

то и дело полуночный треп
срывается на глубокомысленное
хи-хи
хи-хи
хи-хи

наши лица с растаявшей тушью
(страшильные маски)
сморщились от слез
наши губы целованные без любви
загрубели

одинокие красивые бабы –
страшней не придумать недуга
моя
единственная...

Лепестков тринадцать...

Не пять и не двадцать...

Светят в ночи....

Ангел молчит...

Опустились крылья

под звездной пылью....

Пройден Путь...

Уже не свернуть...

Ни сегодня, ни завтра...

Где Ложь, а где Правда?

На весах качаясь,

в витках вращаясь....

Где Конец - там Начало....

И Рожденье настало!

Пусть это третья чашка кофе,
И пятая сигарета уже пусть,
Слеза дрожит в ее слове,
Но его уже не вернуть…
Он хочет только другом быть,
Пусть будет, лишь бы голос нежный,
Ей в памяти надолго сохранить,
И пусть запомнит поцелуй небрежный!
Пусть она уже другим страдает,
Но часто думает о нем,
Пусть так будет, но он не знает,
Что он лишь снится сладким сном!
Пусть пройдет так много лет,
И все забудется ей пусть,
Но мысли в прошлое и свет
Вызывают снова грусть!

Смахивают божьими перстами
Грозовые тучки небеса,
Скорым часом явятся пред нами.
Вытканные солнцем образа.
И шафранной зорькою изгладят
Памяти дождливую пору,
Теплый лучик радостно зарядит,
Разгребая ливня темноту.
Так и в жизни, темень свет меняет
На пути, проторенном судьбой,
Счастье с горем, рядом обитая,
Не найдут в тебе, мой друг, покой.
Будут смен несчетных обороты
Гнаться за тобою по пятам,
Только ты прими их все с заботой,
И когда-нибудь зачтется это нам.

Раз, два, три, четыре, пять...

Начинаем понимать...

Цифра, букву позовет,

вспоминаем старый счет.

Открывается Секрет,

получаем мы ответ.

Соберутся знаки в ряд,

в Пифагоровый Квадрат,

и подскажут, что нас ждет,

и где желудь упадет...

Прибыль будет иль урон...

Это - завтра... То - потом...

Принимаем , не спеша,

вместе - Тело и Душа.

И был он в духе и престол стоял на небе,
На нем Сидящий словно камень восседал,
Престол тот радужным светился обрамленьем,
Вокруг двадцать четыре увидал
Еще таких он, и на них сидели старцы,
В одеждах белых, в позолоченных венцах,
И били молнии и громы, лились гласы
Внушая преклонение и страх.
И семь светильников огнем горели перед
Престолом сим, суть духов Божьих семь,
Стеклянным морем у подножия устелен
Был грозный трон, отбрасывая тень
На четырех животных: льва, теленка,
Орла...

Отчего-то зимой понимаешь, насколько мы смертны.
Равнодушный диагноз - зима... Он пять месяцев длится.
Жизнь длинна - кто-то скажет, но это неверно,-
не длиннее зимы, не короче иголки от шприца,
не чернее исколотых вен, не кислей, чем таблетки,
не белее измятой постели, похожей на клетку.

Равнодушно смотрю в потолок - где болезненно-четко
золотые глаза моей маленькой смерти-волчонка,
как мои, от бессонных ночей и надежд потемнели...

Снова слово "люблю" мне любимый сказать...