Модная одежда

Мир наш болен болезнью заразною
и, по-видимому, обречен.
Дело в том, что «мораль буржуазную»
он несет в себе с древних времен.

Как-то предок наш, сытно поужинав,
развалился в пещере своей.
Отдыхал он в тот вечер заслуженно:
много `за день угробил зверей.
Он смотрел с полусонным прищуром,
вспоминая голодные дни,
на еще не остывшие шкуры
и все думал: «Зачем мне они?
Мои жены обуты, одеты.
Мои дети ночуют в тепле.
А, ведь, есть и озябшие где-то,
помышляющие о петле.
Холод зол и...

в вечерних отзвуках утра тревожа послеобеденный сон
время - ты где опять потерялось?
стоя на месте где стрелки спешат посекундно
оглядываться в мир полный аллюзий
забытая медодия флейты
и скрипки и сотни смешавшихся звуков
что в сквере играют басами поют без акцента танцуя смеясь и
наверно рука дрожжит потому что душа откровения просит
заботливо кутуясь в куртку курить не одну сигарету
хотеть дотянуться до неба но тучи плюются
отжать на себе небесную влагу
сменить на другую...

Не васильки, а верблюжья колючка,
Растут по краям, глиняных, наших дорог,
За одежду цепляется, репейник липучка,
Сухую траву, сжигает поджог.

Редко гремит, грозой темная тучка,
Все живое ведет, с солнцем свой диалог,
Жизни и смерти, за влагу, вечная стычка,
Одного завершение, другого пролог.


Такова здесь событий, яркая цепочка,
Закручен ритм, в ибекса рог,
Весной открывается, снова урючная почка,
Летом дехканин, подведет урожая итог.

Я раздела душу догола!
Светлые одежды я сожгла.
И сегодня буду я такой,
С голой и распахнутой душой!

Я, наверно, слишком разошлась?
слабости обычной поддалась.
Только мне сегодня не поётся.
Слышу лишь, как сердце больно бьётся...

Глупое, стучит, и слишком верит,
Что найдётся ключ от этой двери.

Грубость на смену нежности,
Я уже на полу,
Клочьями шелка одежда,
Твоих поцелуев жду,
Мне все равно,
Я – грешница!
И только твоя, бери!
Счастье на смену вечности,
Люби же меня, люби!
***
Огонь в глазах и нежность рук,
Тепло доверчивого тела,
Как мало взял ты из того,
Что я отдать тебе хотела.

Настала осень, и деревья
На время сбросили листву.
И словно чудное виденье,
Одежда Осени к лицу.

И пусть пришел холодный ветер,
А солнце перестало греть.
И каждый человек на свете,
О чем-то начал сожалеть.

Пусть, настроение другое,
И пусть о чем-то ты грустишь.
Уйдет печаль, уйдет плохое,
И лучшее, ведь впереди.

Услышав шорох желтых листьев,
Заметив парков красоту.
Ты улыбнешься, и без крыльев,
Взлетишь душой своей в мечту.

Тихонько осень подступила,

неся прохладу и дожди.

Прозрачно-легкие одежды,

теперь, конечно, не нужны.

Не пригодятся, еще долго,

во время влаги и ветров...

Идет пора совсем другая,

зонтов и теплых свитеров.

Бежит в руках лихая нитка,

мелькают спицы, торопясь,

и ткет узор... А в нем улыбка,

в цветах купается, смеясь.

И в узелках играет песня,

веселый, ласковый мотив.

В нем , солнца свет, плоды и травы,

в нем красок, яркий перелив.

В нем , море плещет...

Ты знаешь, скоро будет осень...
О, нет, не та, что льёт дождями,
Не та, что серая, как проседь,
А та девчонка озорная,

Что рыжею копной волосьев,
смахнёт с небес дождя слезинки,
и та, что птицами уносит
на Юг все летние искринки.

Оглянись! И ты увидишь небеса,
И будет дождика коса
Искриться вверх
Обернись! Идет за нами по пятам
И ты почувствуешь, а там,-
Лишь свет и смех.


Она соблазном дышит лёгким.
и паутинкой прикасаясь -
она журчаньем шепчет, звонким.
Целует грешно...

Клубились тучи в синем небе,

вбирая пыль, и мрак, и тень...

Лилася Песнь - Мольба, о Хлебе,

и о Добре... Стучался день

к Порогу, Свету , и Черте,

и Всепрощенью , в час осенний...

Оковы спали... Налегке,

толпились, к Списку Возрождений...

Поочередно, с рядом ряд,

в одежды белые одеты,

как стаи, белых лебедят,

Судьбы, познавшие Секреты.

Открылась Дверь и яркий Свет,

обнял, детей своих, любимых...

И новый круг, в потоке лет,

вперед умчал, неудержимо.

Зачем сушить себе мозги
Мечтой о высшем идеале,
Когда не стираны носки
И волосы, как будто в сале.

Ведь прав был Чехов безусловно,
Про мысли, душу и одежду,
Но в человеке, - всё условно,
И Бог, и чёрт, - все где-то между.