Мертвенно-бледные

Расплывчатый мир встает пред глазами,
Много теней и пламенный свет,
Лицо иногда озаряет слезами,
И с уст жажда жизни, молитва, обет.
Болью жестоко ломает суставы,
Голос безмолвный срывается в крик,
И черти смеются и травят расправой,
А жизнь под иглой бесконечна, как миг.
Счастье минутно и радость мгновенна,
Потом же желанье, поиск и страх,
И снова, как сам говоришь, офигенно,
В секунду проносится счастье и... Крах!
Жизнь от тебя убегает годами,
Целыми семьями, раз - их и нет,
На...

Я медленно тебя вдыхаю,
Ты мой наркотик, алкоголь.
Что будет дальше я не знаю,
Мне всё равно, мне не вернуть покой.

Когда не рядом ты - схожу с ума,
Брожу с бесцветными глазами,
Я в странном мире - ни жива и ни мертва,
Хватаю воздух бледными губами...

Тебя нет рядом - пустота...
И тянущая, медленная боль
В той области, где может ещё жИво сердце...
Тебя нет рядом - тишина...
Немеют руки, очень холодно,
Мне не согреться без тебя, мне не согреться...

Серебристая грусть
Разлилась в предрассветном тумане.
Оголившийся куст
В белоснежном куржавом обмане.

Бледный свет фонаря,
Как маяк, заплутавшему взгляду.
Посреди октября,
На покров моего снегопада.

Снег засыпал следы
И не видно черту горизонта.
Затерялся в пути
Образ твой, очень зыбкий и тонкий

Солнца радостный луч,
Разорви покрывало тумана.
Память, стихни, не мучь,
Пусть затянется поздняя рана.

Одиноко шагать,
Отмеряя минуты и годы.
Так мечтали – летать.
Но Тебя...

Как ни печально, но это закон –
Наше кончается время.

Спальных окраин железобетон
Выкормил новое племя -
Бледные всходы асфальтного крошева…

В сумраке лестничной клетки
Кто от таких ожидает хорошего?
Разве что сонные предки –
Тихие серые лохи…
Похоже,
Поздно хвататься за сердце,
Если ребёнок снимает в прихожей
Сбитые спереди берцы.

«В-общем, короче, реально в натуре!
Если понятье имеете,
Чисто-конкретно, всё будет в ажуре!»

Ботать по фене умеете?

Сколько же их...

Вечером, ночью, днем и с утра
благодарю, что не умер вчера.

Пулей противника сбита свеча.
Благодарю за священность обряда.
Враг по плечу - долгожданнее брата,
благодарю, что не умер вчера.

Благодарю, что не умер вчера
сад мой и домик со старой терраской,
был бы вчерашний, позавчерашний,
а поутру зацвела мушмула!

И никогда б в мою жизнь не вошла
ты, что зовешься греховною силой -
чисто, как будто грехи отпустила,
дом застелила - да это ж волжба!

Я б не узнал, как ты утром...

Моя судьба - что это значит?
Кто пишет разную мою судьбу?
И кто, для записи её, мне выбирает -
То серый день, то яркую зорю?

То снег и вьюгу, вперемешку с болью,
То бледный вид уставшего лица.
А то, возьмёт писатель поцелуи,
Звон колокольный и чуть – чуть огня.

Кто добавляет ложь в его чернила,
Обман друзей, и выгоду в делах?
И кто весною, в небе терпеливо
Выводит радугу, в прозрачных небесах?

Кто это утро может сделать хмурым,
А ночь мою без света и тепла?
Кто взгляд мой...

Америка – страна свободных,
Сестра, как Марса, так Венеры,
Царит там джинсовая мода,
И Майкл Джексон там в манере,
В манере «пепси» он поет,
Провозглашая в своих песнях
О том, как Бог на нас плюет,
О том, как дохнем мы все вместе,
И что природа изнывает
От наших неразумных дел,
Что человек, себя не зная,
Царем природы стать хотел.
Короче, он поет о многом.
Но стиль его не назван «роком»,
А назван «пепси», повторюсь…
Америка, – тебя боюсь!
Страны ты чудных завихрений
И очень...

Стайками звёзды на волны
Сели качаться, как дети.
Ветер гуляет привольно.
Месяц улыбкою светит.
Тянут русалочки руки -
Взять чтоб шалуний на броши.
Сонно им очень от скуки.
Но лишь на искорки крошат.
Утро румянит неслышно
Бледные девичьи щёки.
Белою пеною пышной
Берег умылся далёкий.
Звёзды вспорхнули в прозрачность.
Девы нырнули в пучину.
Новой зари многозначность
Стала прощанью причиной.

Не всё сбылось, о чём шумели
Пороги, не впуская в грот.
Томились бледные недели
В застенках мелочных забот.

От солнца слепло вдохновенье,
От сырости цвели стволы
И блеск свободного горенья
Затмили правила игры.

Мелькали дни, тускнели лица.
Один причал сменял другой,
Всё реже статная девица
Ступала на меня ногой.

Река мне сниться перестала:
Широкой, бурной как Босфор,
И больше не пугали скалы,
И не дразнили пики гор.

Я предпочёл потокам – заводь.
Дрейф в полном штиле...

Вечер усталостью ломит пыльные кости.
Лунные ясли провисли в бледный иней свинца.
Мраморный череп зажат между лопастей сквозняков.
Звезды толпятся у входа в заводь ночную серфингом шляпным.
Я раздираю губ занавески, но слов липкие гроздья
оседают в гортани массой застывшей. Сегодня словца
не вытянуть, песни не протянуть сквозь черный озноб,
сегодня я форма без содержания, слог, упрятанный
в подсознание серых проспектов, в глину сырых фонарей.
А лето травит загаром, а ночь возвращает...