Медленно спускаюсь в метро

Крылья апокалипсиса
Шуршат в обреченных речах философов.
Человек теряет
Листья свободы
В истлевающей осени
Безответных вопросов
К счастью.
Поклонники денег
Обесценили сами своих идолов.
Милая
Девочка
Превратилась в тощий насос
Глянцевой лужи.
Сердце тужится
Да возбуждается только вопрос –
Сволочь
Безответная.
И это убогое –
Это прекрасно,
Ведь это наше все,
Родная чума,
Метр за метром
Время, данное богом.

И медленно солнце вплывало в пространство иллюзий,
Реальность погасла, как томная в небе луна.
И там, на земле, просыпались и звери и люди,
А здесь, в небесах, я осталась вольна и одна.

Пусть тело мое где-то в комнате светлой в покое,
Но надо же мне о свободе узнать в высоте.
Погасшие звезды роптали еще беспокойно,
И тени иллюзий витали на белом холсте.

Проснулся художник, и долго смотрел на полотна,
Все силился вспомнить тот отблеск забытого сна,
И медленно солнце вплывало в дела...

Сомкнув глаза, сон вижу я.
Мне подфартило!
И предо мною два коня,
Два необузданных огня
Грызут удИла.

Копытом нервно землю бьют.
Кого мне выбрать?
Вокруг уже собрался люд,
На выбор время не дают.
Ну, что же делать?

Схватив повОдия коней,
Рискнул, решился!
Вскочил на крупы лошадей,
Меж расступившихся людей
Я вскачь пустился…

Лечу на вороных стрелой,
Быстрее ветра!
Кричу от радости шальной
И пролетают подо мной
За метром метры.

Но в апогее гонки той
Поводья рвутся.
Не...

Бежал, устал, а время мчится.
Не опоздать, суметь успеть.
Мне б два крыла, и я как птица,
Летел и песни мог бы петь.
Летел бы я без остановки,
Свободно в небе, пробок нет.
Без спешки, тихо, без уловки,
Дела решал бы я чуть свет.
Решал с улыбкой, взмах и – в небо.
Без расписания полёт.
И где бы только я бы не был,
И не нужны шофёр, пилот.
И не нужны метро, автобус.
У светофора не стоять.
И без границ в полёте глобус,
И время можно не считать…
Меня, мечту вёз эскалатор,
Мелькали...

Осени бег золотой,
Снова кричу я постой,
Не торопись уходить,
Есть ещё время любить.

Как золотая листва
Стала моя голова,
Но я найду те слова,
Чтоб полюбить навсегда.

Жёлтым покроет тот лист
Улицы все и траву,
Слушаю птичий я свист,
Астры в букет соберу.

Стая больших голубей
Хлопнула крыльями враз,
Сколько там их сизарей
В небо вспорхнули сейчас?

Пёстрые краски манят,
Воздух ядрёный бодрит,
По ветру листья шумят,
Небо со мной говорит.

Сыплет ли...

Иисус сын Навина разведать послал из Ситтима
Соглядатаев двух и пришли служки в Иерихон.
В дом блудницы зашли они заночевать без интима,
Но проведали люди про странности этих тихонь

И царю донесли, что какие-то два иудея
Заглянули к блуднице на красный фонарь неспроста.
Не от прелестей блудной Раав те ребята балдеют,
А узнать норовят про совсем не срамные места.

Не нужны им ни сиськи Анфиски, ни малые губы.
Их вопросы другие совсем отрывают от сна -
Психотропные где воют...

Из далеких миров, из нетающей части Вселенной,
Ниоткуда и вдруг, как простой атмосферный процесс,
Так блаженно спокойны, белы, равнодушно-мертвенны,
Вы спускаетесь к нам из под низеньких темных небес.

То ли призрачный марш, то ли странные белые танцы,
Симметричным узорам под стать и пурге в унисон.
Вы спускаетесь с неба сюда. То ли с миром посланцы,
То ли чьи-то войска. Или ли почта далеких времен.

Вы ли с письмами счастья... Растаете, будет слезинка.
На пустую ладонь, где белела...

Небеса безмятежно спокойны,
Зарастает травой материк.
Как забыть, эти чертовы войны? –
Катит эхо мой взорванный крик.

Будьте прокляты, деньги и слава,
Мир от вас одурел и ослеп.
Мне ни гроб не достался, ни саван,
Ни могила, ни плохонький склеп.

Я – один из тупой биомассы,
Почему отдуваюсь за всех?
В лопухах погребальная насыпь.
Некто в черном сказал веско: «Грех».

Мне бы где-нибудь, хоть за сараем,
Скромный холмик – два метра на метр,
Но вишу между небом и раем…
Бог опять...

На белой, белой простыне,
С залитой красной кровью раной,
Лежит как будто бы во сне
Товарищ верный мой и старый.

И стонет, сухо на губах,
Совсем глаза не открывает,
И я стою, в глазах мольба,
И знаю, друг мой умирает.

Прошел чеченскую войну,
И не одну, а две за другом,
А тут... в осколках и дыму...
Столпились тесно люди кругом.

И полумрачный светит свет,
Надолго электричка встала,
Вокруг, как огненный паштет,
Людей различных разбросало.

И резь в глазах, как на войне,
И...

Моя Родина, перманентно беременная революциями,
Не понаслышке помнящая кислый запах пороха, водки и щей,
Изрыгает в историю вождей, транспарантов поллюциями,
Сегодня - милости просим на трон, ну а завтра, извольте – взашей.

Вековой мостовой, куражащейся над односезонным асфальтом,
Пившей дожди, бензин военных парадов и кровь убиенных стрельцов,
Чью спину массировали сапогами, шинами, школьными вальсами,
Еще прочувствовать миллионы пар обуви будущих мертвецов.

У расстрельных команд не...