Маски шоу

С надеждой выжить тоньше волоса
Сжигаю за собой мосты,
Имея вместо права голоса
Одно безправье немоты.

Не суждено мне Провидением
Набитым бряцать кошельком,
И оттого произведениям
Моим блеск славы незнаком.

Всё к лучшему, что от Создателя:
Богатство губит, аки тля.
Да не родит во мне предателя
Хоругвь предлинного рубля!

Пусть те, кто балуется бабками,
Сворованными у людей,
Скулят со вздёрнутыми лапками,
Как красен вор и лиходей.

Пусть свора разжиревшей падали,
Унизив...

Часть не меньше целого, а элементарная части-
ца, состоит из самой себя, что ты хотел от меня?
Не жги свечей, мостов, костров и не увидишь ты
основ. А нужны ли они? А может, нет? Как тень,
для мысли и для слова точка, а золото? штришок
крючочка, оно, или пустышка, пустота, наполне-
нность святая, слово да иль нет, ты отними и бу-
дешь с фишкой или не надо отпусти и пусть лет-
ит или взирает, надежду обоснуй и образ,........
что прорастает из пучин, как маски основанье и
её морщин...

- Десяток,все разные, все без прикрас, любила
маски, а не ниже, не вас, срывали все одежды,
твари, зачем? И вы, всё время разбазаря, напо-
лнили вы комнату чудес, ведь вы убиты, слов-
но бес, что вас сопровождал, в тот миг, как в д-
артс, мишень, что на двери, метала им во след,
ушли


Картинка Канцыр Марины «Я ушла»
Аннотация к ней
"Приоткрытая дверь, легкий хаос. Трофеи на постаментах, все разные, значимы в своё время, но это прошло. Желание обладать ими пропало, исчезло бесследно...

Два вихря,
Два света,
Два пламени –
В капле одной,
Капсуле времени –
Одной спиралью кометы – два следа
Для зрячих,
Два знака – для чистых,
Два гласа, разъятых и слитых
в звук один, истый.

Расширился мир и сузился,
Напрягся, взорвался, обмяк и иссяк…
Рассыпался искрами и исчез…как Христос воскрес!

Цепи порваны,
Засовы взломаны,
Маски сорваны –
неприглядная суть двойственных вся здесь!
Испаряется по команде: исчезни!
Серым и черным, превратившим жизнь
в тошнотворные...

Он сжёг себя всего до срока,
Жил не рассчитывая сил.
И с обессилевшим жестоко,
Мир как обычно поступил.

Ведь мир не терпит в людях слабость,
В нём пряник дав, побьют кнутом.
А тех, в ком верх взялА усталость,
Добьёт толпою, серость в нём.

Как много всё-таки от зверя,
Хранит в себе душа людей.
И в стае, только в силу веря,
Ослабших, добивают в ней.

А утончённые манеры,
Так часто только лишь фасад.
И часто маску святой веры,
Одев, дорогу мостят в Ад.

Но тот, кто сжёг себя...

Лети, мой Голубь, к сердцу Украины,
Не утомится весь твой путь крыло,
Чтоб мир славянский снова стал единым,
Несокрушимым всем врагам назло!

Простите дед мой и отец, недоглядели,
Простите, не пришедшие с войны.
Как сквозь послевоенный эпителий
Короста выросла коричневой чумы.

И черный дым глаза и разум застит,
То Люцифер,под маской скрыв личину,
По трупам и крови стремится к власти,
Фашистских свастик вяжет паутину.

Печёрской Лавры древние святыни
Хранили Русь в лихие времена...

Закат, как цветущая вишня;
солнце, как крона спящего дерева –
это сладость вечера,
когда распускаются бело-розовые цветки табака;
это аромат нежных восточных лилий
в остывающем воздухе;
это дрожащие кончики пальцев,
словно перешёптывающиеся
колокольчики ландышей в тенистом саду,
где гиацинты прячутся от ветра ранней весны,
и с лиловых кистей сирени струится прохладный огонь;
где тёмно-синее небо успокаивает старую боль,
и луна восходит цветком южной магнолии,
оставляя за спиной...

Ты просишь меня – не грусти,
Улыбнись и вздохни – жизнь прекрасна!
Я в ответ лишь кивну – прости,
Но мне кажется, жизнь – напрасна.
И расстроен ты будешь, сердит,
И сведешь к переносице брови.
У меня же от слез свербит,
И тошнит от тоски и боли.
Ох, ты глупая! – будешь кричать,
Может, даже, топнешь ногою.
Но останется крепкой печать,
Что сковала душу неволей.
Ты просишь меня – не грусти,
А я плачу – снова и снова.
Что же делать, если в груди
Плевок чей-то дышит тяжело?
Устаю...

Поплясали в масках в храме -
Ни стыда, ни совести.
Им теперь за океаном
Внимание и почести.

Пригласить что ль их бандюг
Из мест не столь уж дальних?
Глядишь, у нас культура вдруг
Подскочит капитально!

Н.В.Невесенко

Реставрация смерти

Содрогнулась душа только раз,
Но осело внутри напряженье.
Электричество будто алмаз
Режет странное изображенье.

Покачнулся престольный штатив,
И в просеянном безднами свете,
Раздвоясь, мировой объектив
Смерть представил на фотокассете.

Распадается белый овал,
Если хроника дня оживает,
А едва освещается зал --
Он горит и людей убивает.

Фауст, помнишь иные миры,
Те ж меловые тусклые маски,
Щедро все окупились дары,
Мыши с писком порхают из ряски.

Я...