Мамо

Коснётся солнышко лучом,
И словно мама гладит щёки.
И память тронет ум теплом,
Вернув меня в мои истоки.

И снова, ощутив причастность,
Единство с Родом и семьёй.
Я прогоню души усталость,
Мотивом, песни удалой.

Напомнит песня, что частица,
Есть и во мне от казаков.
Что душе тело не темница,
И что над нею нет оков.

Казачей вольницы бескрайность,
Даст взгляду неба глубину.
И я унылых мыслей вялость,
Как пыль с одежды отряхну.

Коснётся солнышко лучом,
Как мамы ласковые руки...

Дочка вдруг руками машет.
«Поиграем в птичек, мам!
Полетит семейство наше.
Позови и папу к нам!»

Маме впору удивиться.
Не поймёт её никак...
«Я – синичка, ты – синица,
Папа наш – большой синяк!»

Всю жизнь я плакалась, стонала
И на судьбу свою роптала,
Что счастьем, мол, обделена….

Но в жизни часто так бывает
Лишь, потеряв ты понимаешь…
Какая счастья то цена….

Настал и час моего прозрения,
И бесполезны сожаления,
Ушедшего, уж не вернуть….

Как не вернуть мне статус дочки,
Отныне –мама я и точка…
И плакать некому теперь…

Ведь раньше я не понимала,
Каким я счастьем обладала,
Любимой просто дочкой быть,

Как папка звал меня дочушкой,
Как ласково трепал за ушком,
И...

Мой сосед – «крутой» ребёнок".
Проще – «шантропа»!
Воспитания с пелёнок
Мама не дала.

А отец… - их было много,
Только всё «не те»…
Потому и рос без Бога,
В полной пустоте.

Не печалится о маме,
Умершей на днях…
С малолетними дружками
Нынче «на ножах»!

В пьяных буднях ретивое
Жизнь, как свечку, жжёт:
Голова ногам покоя,
В общем, не даёт...

05.10.2016 г


© Copyright: Анатолий Гуркин, 2017
Свидетельство о публикации №117021708032

РЕАНИМАЦИЯ
Не зря же люди говорят,
И на земле бывает ад,
Не лгут они,…. теперь я точно знаю,
И это изречение подтверждаю.
Вот так живешь в спокойном ритме жизни,
И вдруг средь целой череды звонков,
Один всю жизнь перечеркнет на «ДО» и «После»
И мир твой разрубит как топором.
Беда жирным шрифтом чиркнет приоритеты,
На лестницу Фортуны, чтоб загнать,
И по ступенькам ты с закрытыми глазами,
Бежишь ли- вверх, иль вниз? и не понять…
Двадцать ступеней в преодолении ада,
И 20 дней борьбы...

Вишня зимняя Сибири, задыхаясь гарью,
Не смогла, не затушила своим соком пламя.

Запылал, занялся бантик алым цветом боли,
Но ни папа, и ни мама не успеют к Оле.

Телефон роняя, вскрикнет у закрытой двери
И утихнет...
Мирозданье вздрогнет от потери.

На дисплее тускло очень, пробивая тьму:
"Мама, мамочка, родная, я вас всех люблю!"

Малая Родина, но с сердцем большим,
В котором живет память детства мгновений,
Где все по-другому:
Трава зеленей, и звонче птиц сладкое пение!

Там солнце лучами щекочет любя,
Боясь ущипнуть ненароком,
А ветер шальной, обнимавший луга,
Смиренный стал и одинокий….

Все запахи там - сродни первой любви,
Что голову кружит и пьянит,
И почва с под ног этой доброй земли,
От чувств не уходит, а тает…

Там ярче рассветы, и ночи длинней,
Под песнь колыбельную мамы,
Ведь мамы и Родины...

Не ругай меня мама строго
Неудачник я, ротозей,
Что поделать – ведет дорога
Из осколков и из гвоздей.

А удел мой нестись по крышам ,
Со свистком гонять голубей ,
Потому что на этих крышах
Выше тех, кто живет под ней!

Не добился высот настоящих
Ни в науках и ни в труде,
Видно так наследил мой пращур,
Что плетусь у себя в хвосте…

Разродился я тут талантом -
Что-то там написал в стихах!
И хожу разодетым франтом:
В общем гоголем в двух словах.

Понимаю все сам – никчемно -
Не...

Будущая мама.
Словно клеймо лежит на сердце
Что перед Богом тяжкий грех.
Ведь вышло хоть непреднамеренно.
Без брака зачат человек.
Как получилось - не поймет никто.
Была пример она для всех.
Но тут однажды повстречался ей-
Горе-любимый человек.
Пять лет с грехом пыталась справиться.
Но грех стал непосилен ей.
Уйти? Любить? В сплошных метаниях.
Сердце любило все сильней.
Однажды сдавшись в плен любви людской.
Бог одарил их малышом.
Малыш еще внутри сидел
Но уже стал такой родной...

Торопятся, как поглядишь,
Все в утреннее время.
Сидел в автобусе малыш
У мамы на коленях.

Ему, конечно, повезло.
Но вдруг спросил он маму:
«Тебе, наверно, тяжело?
Давай, как все, я встану!»

В автобусе всех удивил
Заботою такою.
Тут пассажир его спросил,
Качая головою:

«Малыш, а сколько тебе лет?»
И некуда деваться.
Уж, коль спросили, дан ответ:
«Три с половиной пальца!»