Лжи авторитет

Привет, Я твой ангел.
Отныне с тобою
Я буду везде: на земле, под водою.
И в мёрзлую зиму, и в жаркое лето
Отныне с тобой провожу время это.

Я ангел, которому крылья ломали,
Которого брали и просто швыряли...
Но с каждым ударом крылья сильней
Становятся только мощней и светлей.

Я ангел твой. Я просто тяну
Сейчас к тебе руку
И очень прошу,
Пойдём со мной в мир,
В котором нет лжи,
Где место лишь вере, надежде, любви!

Толпа...толпа...потоки улиц
Потоки слёз, и слов, и лжи
Ты хочешь выжить? Не сдавайся!
В руках бразды лишь удержи
Хватай, копи, топи, мужайся
Чуть что - точи острей ножи
Опасные дела, коль можно
В чужие руки возложи
И "правду" как тебе угодно
Лишь в свою пользу изложи
Рви нити связей если трудно
И свою душу сторожи.

Так только надо разве жить?

Когда в ночи звучит орган,
звезда протягивает лучик,
одна и та же мысль нас мучит:
о том, что жизнь – самообман.

Мы в детстве ищем ссор и драк,
всех задираем «по-геройски»,
взахлёб смеёмся шуткам плоским
и трём ушибы на локтях.

Вступая в зрелые года,
мы без конца в ладони мамы
всё возвращаемся упрямо,
хоть не надолго, иногда.

Как мы боимся растерять
далёкой юности крупицы,
всё то, что нам, бывает, снится:
и цирк, и нотную тетрадь,
и лыжи, и футбольный мяч,
и школьный...

Афганцам-братьям, павшим в злой войне,
ПлачУ я долг стихами боевыми.
Погибшие в далёкой стороне
Досель у Бога числятся живыми.

Не вправе я и слОва лжи сказать,
Запретно лицемерие любое.
Следят за мною строгие глаза
Тех самых, НЕ ВЕРНУВШИХСЯ ИЗ БОЯ.

И сердце, закалённое в огне,
Горячей кровью салютует павшим.
Не для того я выжил в той войне,
Чтоб стать в России без вести пропавшим.

Покойтесь, братья! Ваш окончен бой.
Священная ваша смерть за Русь Святую.
Но для меня не...

Мы в этом потерянном Мире иллюзий
Странники вечные. Души беспечные
Верят в могущество злата и лжи.
Смысл Бытия и предназначение
Ищут другие, надеждой полны.

Истина скрыта в Душе той и этой,
Только слепы и глухи мы пока.
Видим реального мира приметы,
Вечность не слышим. Не слышим пока.

Костер сооружен, и роковое
Готово вспыхнуть пламя; все молчит,-
Лишь слышен легкий треск, и в нижнем слое
Костра огонь предательски сквозит.

Дым побежал - народ столпился гуще;
Вот все они - весь этот темный мир:
Тут и гнетомый люд, и люд гнетущий,
Ложь и насилье, рыцарство и клир.

Тут вероломный кесарь, и князей
Имперских и духовных сонм верховный,
И сам он, римский иерарх, в своей
Непогрешимости греховной.

Тут и она - та старица простая,
Не позабытая с тех пор,
Что принесла...

В чём отказала я тебе
Скажи?
Ты целовать просил –
Я целовала
Ты лгать просил, -
Как помнишь, и во лжи
Ни разу я тебе не отказала.
Всегда была такой, как ты хотел:
Хотел - смеялась.
А хотел – молчала…
Но гибкости душевной есть предел,
И есть конец
У каждого начала.
Меня одну во всех грехах виня,
Все обсудив
И всё обдумав трезво,
Желаешь ты, чтоб не было меня…
Не беспокойся –
Я уже исчезла.

Хочу уснуть и не проснуться,
Хочу остаться там — во сне.
Уйти из жизни, не вернуться,
Прости желание то, мне.

Не сдался я, а лишь устал,
От зла и лжи, погоды серой.
Я краски где-то потерял,
Нет смысла в жизни чёрно-белой.

Чтобы не сделал — пожалею:
Зачем-то мир устроен так!
Я верить слепо не умею,
Мне нужно знать — зачем и как.

Я заблудился, я устал,
Быть виноватым в своих бедах.
Всю жизнь я истину искал,
В своих запутался ответах.

Хочу уснуть и не проснуться,
Но не...

- Ты помнишь, дорогой, тот дивный вечер
в Михайловском, где Пушкин всех любил.
Мы поклялись друг с другом быть навечно,
И дуб столетний нас благословил.

Дуб государством охранялся в память
О гении.. Нам это помогло
Быть вместе с Пушкиным и жить его стихами...
Представь себе - дуб молнией сожгло.

Сгорели вместе с ним все обещанья,
Что говорил всем ветреный поэт,
И наше с тобой первое свиданье
Той молнией, считай, свело на нет.

Что скажешь ты? Теперь пень за оградой
Уж не...

Прошу тебя,
хоть снись почаще мне.
Так весело становится во сне,
так славно,
словно не было и нет
нагроможденных друг на друга лет,
нагроможденных друг на друга бед,
с которых нам открылись рубежи
земли и неба,
истины и лжи,
и круча, над которой на дыбы,
как кони, взвились наши две судьбы,
и ты,
не оглянувшись на меня,
не осадил рванувшего коня.

1967