Ловлю

Одна сижу на пригорке
посреди весенних трясин.
...Я люблю глаза твои горькие,
как кора молодых осин,
улыбку твою родную,
губы, высохшие на ветру...
Потому,— куда ни иду я,
и тебя с собою беру.
Все я тебе рассказываю,
обо всем с тобой говорю,
первый ландыш тебе показываю,
шишку розовую дарю.
Для тебя на болотной ржави
ловлю отраженья звезд...
Ты все думаешь — я чужая,
от тебя за десятки верст?
Ты все думаешь — нет мне дела
до озябшей твоей души?
Потемнело, похолодело,
зашуршали...

Где-то кошки жалобно мяукают,
Звук шагов я издали ловлю...
Хорошо твои слова баюкают:
Третий месяц я от них не сплю.

Ты опять, опять со мной, бессонница!
Неподвижный лик твой узнаю.
Что, красавица, что, беззаконница,
Разве плохо я тебе пою?

Окна тканью белою завешены,
Полумрак струится голубой...
Или дальней вестью мы утешены?
Отчего мне так легко с тобой?

1912

Поток реки лизал скользяще
Покой и лакированность основ.
О, сколько капель в нём блестящих
Слезясь и расплываясь в виде снов

Текучесть, обретает, зябкость,
Бездумно отражая целый мир.
Как флёр легенд в зерцало явность
Войдёт легко, светло волною лир.

Войдут, кружа, войдут, смиренно
Поправив кудри света, облака,
С листом задружат откровенно
И уплывут с теченьем как строка.

Но я ловлю строку и в шёпот
Внесу узор кудрей и шалый лист
И на порогах речки грохот...

Скажи мне пару нежных слов,
Согрей меня, я так устала,
Так жутко быть среди оков,
Вкушая ненависти жало.

Когда, когда я обрету
Тот мир обещанный мне, радость,
Ловлю я словно на лету
Мираж покоя, неги сладость.

Ещё немного, всё пройдёт,
Из мрака выйду на свободу
И этот жесточайший гнёт
Разрушится нам всем в угоду.

Расправлю крылья, полечу
Тебе на встречу, мой любимый,
Прильну я к твоему плечу,
Забуду прежнюю рутину.

Со мною будешь только ты,
Скажи, что нужно в мире этом...

Привет далекая звезда,
чем ты порадуешь меня.
Тебя уж нет, но вижу я,
свет ты далекий донесла.
И ночь придет и ты мигаешь,
Как будто всё ты одобряешь.
Чем я живу, чем я дышу,
Зачем я в небо всё смотрю,
И свет далекий твой ловлю.
Но иногда, сквозь облака,
Другая светит мне звезда.
И темно синий небосклон,
Я озираю перед сном.
А там луна взирает свысока,
На наши грешные дела.
И шторой дом прикрою я,
Чтоб не смеялась там луна.
Привет, привет моя звезда.
Увижу ль снова я тебя.

Бумага. Стол. Свет.
Душа, растекающаяся вечерним кремом.
Сон далек. Фонарный букет
Осыпается в окна люминесценцией ленной.
Смотрю волком. Вдыхаю чайкой.
На кухне любовь, уют и ужин.
Промокший асфальт – чешуя русалки.
Свет соседних окон кривится в душу.
А знаешь, в этом что-то найдется,
В этом что-то есть, еле слышное
Нашему уху. Тихо смеется
Душа, поглощенная черными крышами.
Бумага. Стол. Свет.
Осень, смотрящая в скважину двери.
Сон далек. В зале ее силуэт
Украшает фиалками...

Снова где-то дрейфуют мои корабли,
Затерявшись в безбрежных просторах.
Может шляпы прикрыла вуаль,отвести
Хочет взгляд мой ,под сетью узора.

Я вуаль подниму, ясным взором приму
Моря синь и прибрежные мели.
В тихом шёпоте волн на осеннем ветру
Я ловлю звук немой--каравеллы.

Мелкой рябью речей мне толкует волна--
Не стремись обЛИЧать полумеру,
Если найден причал--отойди от окна,
Если нет, то дождись каравеллу.

Дрёмой бьётся прибой.Над моей головой
Крики чаек тревожат...

Нахожу себя через невиданное новое.
И вот уже, кажется, мир возник только вчера.
Как странно...
Взор притягивает энергетика незнакомая.
Поёт и танцует вахада* африканка…

Бусы бисерные. Босые ноги.
Танец полон огня...
Я всего лишь гость у твоего порога.
Не смотри удивлённо на меня,
Танцуй и пой. Я прошу совсем немного…

В ритме танца сердце повторяет непонятные слова.
В запахе хижины переплелись история и современность.
В ритме танца пульсирует дух пыльной пустыни
И океанская...

Есенин неудобно влез в петлю,
А Маяковский просто застрелился…
На мысли, часто, я себя ловлю,
А что Высоцкий, если бы не спился?

Рубцов задушен, Шпаликов опять
Пеньку с похмелья спутал со свободой,
В традиции до срока умирать,
У этой части нашего народа.

В Елабуге раб Слова - частый гость...
Что тянет в заскорузлую сторонку?
Как что? Обыкновенный ржавый гвоздь,
В чулане покосившейся избенки.

Торчит он шестьдесят, с немалым, лет
Наверное, для тех, с горящим взором,
Кто жить...

Мы сидели в кафе, утомлённые видом друг друга,
А на улице в лужах от ливня кипела вода,
Непогода была продолжением страшного круга,
Из которого выход один – в никуда, в никогда.

Мы молчали – к чему разговор, ведь назад нет возврата,
Всё уже решено, выбран дом, день недели и час…
В этот выбранный день мы с тобой повстречались когда-то,
В этот час и уйдём – вряд ли мир обеднеет без нас.

Мы с тобой заберёмся на крышу высокого дома,
У него мы встречались по прихоти странной судьбы...