Листик

1
По Дунаю
по реке Великой
голос Ярославны
эхом пролетает,
а осенний листик
робкою мечтою
как ладья без мачты
в море уплывает.


2
Не кукует
во лесу
кукушка, -
Ярославна
во Путивле
плачет...



Когда лучик
трепетной надеждой
отраженьем в заводи
маячит.
Ярославна плачет,
Плачет
причитая...
Причитает,
словно призывает,
годы мимолётные
вернуться,
чтоб ещё,
хотя бы раз!

светлым взором
к счастью
прикоснуться;
ведь
слова,
что капли...

Лишившись света, я умру, —
И кто заплачет?
Я устремляюсь поутру
Ловить удачу.

И жёлтый листик ноября
Последним знаком
Для исполняющих обряд
Поставлен на кон.

Слезинка сохнет на лице,
Когда-то белом, —
А из кустов, наметя цель,
Стрела летела.

Зайдёт луна, проснётся гладь
От вздохов сильных, —
И свет затеплится опять —
В камнях могильных.

Я жду, и ждать я не устану,
Дождю рубаху ощетинив,
На остановке у Фонтана
Трамвая с номером четыре.

Уже в проталины каштана
Ныряют радостные звёзды.
Я буду счастлив, что дождался,
И буду грустен, что так поздно.

Трилистник клеверовый скомкав
И нервно листик отрывая,
Я буду ждать — не знаю сколько —
Стального грохота трамвая.

И рельсы, как пустые строчки
Новоязыческой святыни
Встречают красно-жёлтый росчерк
С желанным номером четыре.

Осень бродит по аллеям,
Дарит грусть всем, не жалея,
Плачет частыми дождями,
Топчет, мокрыми следами,

Память, робкую, о счастье.
Миг мечты о яркой страсти.
Спрячу взгляд под зонт невинный
И пойду кварталом длинным.

В направлении безличном,
В состоянии статичном –
Паутинового бденья,
Без единого решенья.

Листик падает в ладошку,
Полюбуюсь им немножко.
И пущу кораблик в лужу.
Хорошо ему – не тужит:

Об осеннем листопаде,
О заброшенной тетради,
С недописанным сонетом
Об...

В лесу уже который день
Гремят дебаты, хуже сплетен.
И как всегда лишь старый пень,
В дебатах этих не заметен.

Сороки растрещали по округе,
Что будто Лев, лесной глава,
Недавно изменил супруге,
Но в общем не о том молва.

Общественность лесная всколыхнулась,
Когда издал глава очередной указ.
Чтобы коммерция лесная не загнулась,
Проверки учинять в три года раз.

Само собой, благое дело.
Артели, кооперативы не кошмарить.
И если к делу подходить умело,
Не нужно лишний раз в...

Увы, приходится принять
жестокость старых, горьких истин:
в небытиё последний листик
осенний ветер унесёт.

Увы, приходится сдержать
истошный крик вселенской боли:
«Скажите, люди мне, доколе
терзать вы будете свой род?!»

Увы, приходится признать,
что волк овечкою не станет,
и лев свирепый с робкой ланью
бок о бок мирно не уснёт.

Как ел скотный двор, так и ест из корыта,
И гадкий утёнок слывёт за урода,
И щёлкают пасти при слове «элита»,
Не вписанном в листик «простого народа».

Но только элита – позвольте ремарку! –
Умеет держаться от стада подальше,
Не путать яичницу с божьим подарком
И честно кривиться от позы и фальши,

И серость не звать «приблизительно белым»,
И с совестью быть почестней и построже,
И не продаваться – частями и в целом,
Пусть даже не купят и рукопись тоже.

Элита живёт...

Лист свой последний, не то случайный, отчаянный
Осень взглядом проводит в туман опечаленный
Ну, как же, идёт ей этот наряд карнавальный!
Словно ещё не конец то, а выход начальный.

Всё отгорело в ноябрь и июльские ночи.
Столько дарили тепла, а теперь не помочь им.
В бархате инея все горизонты прекрасны,
Кружат листочка осеннего венские вальсы.

С крыльями ветра, на голых деревьях танцуя
Солнце, осушит кленовые слёзы заката.
Если дано выбирать, как уйти то, хочу я
Уйти, как и он...

Кружит, как листик на ветру,
Цепляя звезды вдохновеньем!
Она танцует на снегу,
Наш ангел с ярким опереньем!

Огонь застыл, затих закат!
Застыли ветры молодые!
Творец ее круженью рад
И подчиняет ей стихии!

Любовь танцует рядом с ней!
С восторгом смотрит мирозданье!
Ведь танец Лизы всех сильней,
Как звезд прекрасное дыханье!

Как первые слова любви
Как сон души – ведений полный
Объятья, музыка в ночи
Как моря ласковые волны!

Она танцует на ветру
И с ней кружится вся планета...

Вчера, среди зимы я видел чудо;
В поленнице березовая чурка
Дала росток!

Понятно б пень зацвЕл,
Ведь там же – корни.
Они могли б питать росток упорный,
Что дерзки смел.
Он листик клейкий, храбро выпуская,
Не ведал, что судьба его худая...
Мёртворожден.

...Подумалось, что так же вот и я
И зеленея, и взахлеб живя,
Пишу стихи, люблю и ненавижу,
Дерусь, целуюсь, будущее вижу...
Ан ствол мой, с виду крепкий, уже чёрн.
И обречён.