Ледяной

Корабль тонет. Стонут рыбаки
И гибнут в ледяных объятьях смерти.
И в сатанинской этой круговерти
Им не спастись от страха и тоски.

Известно им, что помощь не придёт,
Как некогда к подводникам погибшим (1).
Как нелегко себя причислить к БЫВШИМ
И ВДРУГ УШЕДШИМ! Траурный исход

Определили алчные хапуги,
Хозяева поруганной страны.
Им ГРАЖДАНЕ России не нужны,
Потребны только лишь РАБЫ И СЛУГИ.

А эту чернь не жаль и потопить:
Наймут иных средь нищего народа!
Такая вот паскудная...

За ересь рифм взошедшим на костры,
Узревшим в зеркалах судьбы поминки,
Вотще постигшим правила игры,
Великодушно возлюбившим цинки;

Пытавшимся в пустой размер облечь
Веселье черни и пророков мрачность,
Пусть будет эпитафией вам речь
Поклонных дней, их темная прозрачность.

Ан солнце закатилось на века
В очах богоподобного Гомера,
Хромает всяка новая строка
И зрящих расхолаживает сера.

Но пройден до тройной развязки путь,
Повержены тираны поколений,
Нельзя теперь и в сторону...

I
Для отрока, в ночи глядящего эстампы,
За каждым валом - даль, за каждой далью - вал.
Как этот мир велик в лучах рабочей лампы!
Ах, в памяти очах - как бесконечно мал!

В один ненастный день, в тоске нечеловечьей,
Не вынеся тягот, под скрежет якорей,
Мы всходим на корабль, и происходит встреча
Безмерности мечты с предельностью морей.

Что нас толкает в путь? Тех - ненависть к отчизне,
Тех - скука очага, еще иных - в тени
Цирцеиных ресниц оставивших полжизни -
Надежда отстоять...

Я упаду и жизнь прервётся,
И наконец-то я пойму,
Что там?! — Где нет Земли и Солнца,
И почему иду к тому.

Июнь, а дождь совсем не летний,
Холодный, с ветром ледяным.
На стыке двух тысячилетий,
Промокнув, зябну я под ним.

Блажен провидец и безумец,
Лишь он, всё видит наперёд.
Но мир уютный тихих улиц,
Его тревоги не поймёт.

Напрасно в крике он зайдётся,
Предупреждая, что ждёт всех,
Мир, где Земли нет и нет Солнца,
Ответом, будет ему смех.

Провидца речи жар презревший...

Случайно, словно вспышка, возникло предложенье:
- А может, вместе кофе попьём мы в воскресенье?
Различные в кафешке с тобой затронем темы,
За кофе ароматным обсудим все проблемы…

- Окей, давай обсудим, напиток вкусный выпьем.
Осколки ледяные из душ, возможно, вынем.
В них всякого былого скопилось очень много.
Реально не хватает сейчас мне диалога.

Приятно на террасе всё летней было, только,
В глазах твоих две льдинки по мне скользнули колко.
И вроде говорили, и было интересно…
Но...

I

Когда у ночи вкус
бессонницы и ветра,
когда сквозь шапки сосен
льётся влага звёзд,
и в памяти ладоней –
теплота песка,
а на крыльце –
ленивый хор цикад,
я прикасаюсь,
словно к девственной прохладе,
к полночной тишине,
набросив тень на сердце,
и нахожу в луне –
печать Джоконды,
и жду рассвет,
боясь пошелохнуться,
чтоб не спугнуть туман
седой реки.

II

Вечер
разбросал сто дорог.
Солнце качнулось на ветке.
Саван рубиновой пыли
лёг закатом на берег.
Птицы, лесные...

В синем мраке за окном
заметались тени.
Мир заснул тревожным сном,
полным сновидений.

Снится миру суета
городских кварталов
и пустая маята
горожан усталых.
и мерцающая муть
тусклых мониторов,
навевающая жуть
ледяных просторов
той изнанки бытия,
что, презрев реальность,
обозначила себя
словом «виртуальность».
Снятся миру рёв машин,
греющих моторы,
и неоновых витрин
яркие узоры…

Обезумев от людей,
мир готов смириться
с тем, что шум грибных дождей
больше не приснится.

Огнь тепличных цветов, сих карминовых залов уют
Полюбить ты смогла и не знала в безумные годы,
Что гранили валькирии нашей тоски изумруд,
Звезд оправы украсив им и смертоносные оды.

Освященные скорбью, туда полетели они,
Где умеют ценить безупречные эти размеры,
Где величье двоится и комкают лед простыни
Отраженья, а вечность изящные любит манеры.

Но изящество стоит бессмертия, красным в желти
Золотистой мелком ангелочки увеченных значат,
Красоты не прощают камены, а ты их прости...

В сумерки укрылись люди и деревья.
Улица, как нищий, мокнет под дождём.

Осень растрепала летнее кочевье
И кружит по небу чёрным вороньём.

Милая подруга, знаю: нашим душам
Между строк осенних холодно одним.

Молодой октябрь дарит листья лужам,
С клёнов их срывая ветром ледяным.

Вместо манны тучи, серые как пепел.
Знать, от скуки повар взял и закурил.

Блеском солнц далёких мир не станет светел.
Вечер, примостившись меж ветвей, застыл...

Жаль, что невозможно изменить границы...

В разноцветном огне листопада
тлеют нотки
осеннего джаза.
Мы пойдём по сентябрьской грязи
собирать
осколки заката.

Мы пойдём дорогой заросшей,
там где ветер,
полночный странник,
поливает ромашку солнца
золотыми слезами
и дрожью.

Мы пройдём сквозь осеннее поле,
где луна,
ледяная сваха,
усыпляет детские страхи,
отпуская сердце
на волю.

В беспроглядной осенней вьюге,
там, где полночь
лучиной тлеет,
обручится душа с мгновеньем,
повенчается сердце
с разлукой.