Лапы

Привет, моя любовь, мой друг!
Как жаль, что не смогу я вновь сказать
Тех самых слов,
Которые могла сказать еще не раз…
Что не смогу прижать тебя к своей груди,
Поцеловать…
И радостно с тобой пойти гулять!
И если бы я знала,
Что вижу я тебя тогда в последний раз,
Хотела бы с тобой я поиграть…
Все бросить!
Обнять тебя и никогда не оставлять!

Прости, что не смогла тебя я уберечь…
Ты прожил мало…
Всего каких-то пару лет…
Три года, срок твой не велик,
Но прожил ты достойно жизнь...

Душою алчность привеч'ал,
И в лапы к ней попал.
Всего и сразу возжелал,
Тем ей и потак'ал.

Не получая, что хотел,
Он в ненависть впад'ал,
И радость в людях не терпел,
И злобой полых'ал.

Гон'имый алчностью своей,
Он полицаем стал.
А страх по-над его душой
Тогда уже вит'ал.

Предав того, кто рядом был,
Он ублажил свой страх,
И страх его в раба скрутил,
В нём душу растопт'ав.

Он жёг, и вешал, и стрелял,
Душил иль избивал,
А страх его за горло брал,
В глазах его стоял...

Наелся, напился. Ничего не хочу.
Лежу, пытаюсь помыслить жизнь загробную.
Попадусь я в лапы какому палачу?
Разве не причинит он мне муку огромную?

Я как бы давно уж не грешу.
Избегаю ошибок прошлого.
Но этого мало, чтобы искупить вину –
Святые аскезой изгоняли дошлого.

Моя аскеза – непрестанное отрицание.
Я вторю: «Нет убийству богомерзкому».
Мысленно излучаю миру послание
«Бог есмь любовь», с Неба отверстое.

Тот выбрал путь обиды, гнева,
Ещё и пьянство приютил.
И вскоре вылетел из тела,
Ведь и не жил, а просто был.

А тот отдался в лапы страсти,
И в буйстве всё вокруг крушил.
Тем и себе, неся несчастья,
Не в силах усмирить свой пыл.

Другой, завзятый трудоголик,
Снуёт не покладая рук.
В труде, как в пьянке алкоголик.
Не надо Жизни столько мук

Иной же, предаваясь лени,
Настолько тело развратил,
Что уж ему от смерти тени
Подняться не хватает сил.

Так и несёмся мы по Жизни,
Её...

За гранию черты телесной
Порой пугает неизвестность.
И ты, отдавшись в лапы страха,
Уж не расправишь крыл для взмаха.

Но, сжавшись в коконе, без дара.
Ты жаждешь всё же гонорара,
И молишь, чтобы милость божья
Спасла тебя от бездорожья.

На силу только опираясь,
Тем игры Жизни проиграешь,
И уж не сбудется благого
В твоей судьбе ничто такого.

Без Искры Божьей круг'и ада
Получишь лишь себе в награду,
И долго повторять их будешь,
Пока себя ты не разбудишь.

Ищи же только Искру...

Убегаешь от себя? Всё никак не убежишь…
Одиночество весной поглощает без остатка.
Из гостей идёшь домой, а так хочется остаться!
Но зовёт твой дом пустой – ты ему принадлежишь.
Вечер тёплый, как щенок, засыпает, лапы вверх…
Ты опять бредёшь один, поводя плечами зябко,
под надменным взглядом звёзд - еле видная козявка,
и петляет путь к себе между лет, как между вех.
Между лет и между зим, между вёсен.
Кровь в аорте
гонит в замкнутом кругу плазмы пламенную страсть.
Синтезируешь любовь...

Устанешь думать обо мне – не думай. Лоб прижми к ладоням
и слушай шорохи секунд внутри бесчувственных часов.
Ночь тонет в мягкой тишине, мигает лампочка в плафоне,
секунды медленно текут…
Устали лапы Гончих Псов
бежать по небу февраля туда, где зыбким горизонтом
уже отчёркнута зима от подступающей весны…

Привычно жизнь начни с нуля коротким новым эпизодом,
кого-нибудь сведя с ума. Любви не зная и вины

2011-02-28

Что ж, Понтий, ты наделал в жизни?
Что ж душу продал-то свою?
Раб власти ты, наместник римский,
Теперь средь мытарей в строю.

Зачем пришёл в край иудейский
Из дальней римской стороны?
Став прокуратором, навеки
Себя тем отдал в лапы Тьмы.

Был наделён немалой властью
И славою не раз омыт.
Зачем навлёк себе напасти?
Душа твоя теперь скорбит.

Ты шёл путём, где мог коснуться
Сиянья Истины Святой.
В её глубины окунуться
И обрести в душе покой.

Но сброд менял и фарисеев
Тебе во...

Мельканье на телеэкране,
Как мотыльков, в погибель манит.
Тому мельканью поддаются,
И в лапы Алчности сдаются.

Она их примет, обогреет,
Став тем и ближе, и роднее.
А там, вниманьем обласкает,
Да жажду славы подпитает.

И вот, гордынею объятый,
Мнит, будто ангел он крылатый,
И над толпою он порхает!..
Но… Слава крылья опаляет..

Спал'ён! И брошен у подножья...
Теперь, как прочие, ничтожный...
И подпирают пьедесталы
Останки тех, кто жаждал Славы...

Был блеском Славы одурманен...

Мирною жизнь былА бы,
но крику "СТОП!" не внемля,
англо-саксонские лапы
тянутся к русским землям.


Ищут, КТО в ратном споре
кровью готов истечь?
С кем бы кого поссорить,
где бы чего поджечь?


Бойни, что вновь заварены -
их бытия основа.
Что ими движет, тварями,
нечистью рода земного?


Пушки нужнее хлеба.
С ними в обнимку тепЕрь спишь.
Шепчешь во сне:"О небо,
как ты всё это терпишь?"


К высшей представлен награде
за эпатаж и харизму
тот, кто велел демократии...