Куда девались оппоненты

Каждый день – это крик
бездыханным потерянным трупам.

Ждёт покоя душа,
ждёт пологих вершин,
Солнца белую твердь,
ждёт слепца-палача –
оператора Господа Бога,
соль кремационных машин…

В тупике состоянье…
В мелочах состраданья
затерялось моё…
И под шкафом гниёт.

Вавилонской громадой взметнулись на небо вершки,
подземельным огнём спустились до дна корешки,
стебель – белая ночь…
На листах шелестело
распятое тело…
И дева упала к ногам…
Да не дева, а девка,
распутная блудная...

С годами Танечка всё больше стала плакать
о не случившемся не с ней и без него.
Муж на прощание оставил пару тапок
и заместитель пару тапок заодно.

Ей тридцать девять исполняется в июне,
когда подросшая трава вбирает сок
и одаряя земляничным поцелуем
под смех ромашек прячет землю из под ног,

и кружит, кружит в одуванчиковом пухе
и застит разум у влюблённых и глаза.
Бывает, правду нажужжат тихонько мухи.
Но разве верит этим мухам кто тогда.

Танюша плачет - тридцать...

Равнодушны святые к себе,
Но затем эти звезды жестоки
И мерцают во славной судьбе,
Что открыты смертельные сроки.

Мы и сами, Господь, на земли
Звездной чарою были хранимы,
Нам вдвигали в сердца уголи
Под розницей златой херувимы.

А серебряных корок волхвы
Со трапезных столов не жалели,
Так судили: елико мертвы,
Пусть пеяют, чтоб юны алели.

Благо ль воров зарезанных ждать,
Пестить розы для панн леворечных,
Нам бессмертие может воздать
По стигматам на мраморах течных...

Он шёл по улице почтенной
Пришёл к почтенному двору
Почтенно улыбнулся Деве
Отдал поклон её Отцу…
_______
Фонарь на доме галогенный
Галлон для виски в серебре
С лихвой искрят златые цепи
Батон с икоркой на столе
Символизация владений
Несёт заботу и любовь
К комфорту с умопомраченьем
Не прекословит льщенью вновь…
_______
Не дожидаясь просветлений
Пошёл невиданной тропой
С математическим строеньем
Славянской Девы знак земной…

05. 04. 16

Ты ж красивая, ты ж пригожая,
Ну а я такой, какой есть — прости.
Что на мОлодца, не похожий я,
Но горячее, сердце есть в груди.

Для тебя одной, оно бьётся в ней,
Для тебя одной, в ней оно стучит.
Только в мире ты, дев всех красивей,
Ну а я.... — а я — видом неказист.

Не высокий я, не красив лицом,
В обращенье прост, не блещу в речах.
Не велик ни в чём — чином и умом,
Мал и вот опять, путаюсь в словах.

Не могу сыскать, слово нужное,
Чтобы им сказать, как ты мне нужна.
Что...

Сколько их: кто не дожил, не дошел?
Нет даже лиц.
Синим химическим карандашом
Девять страниц.

Голод блокады писал без затей
Буквы свои.
Девять страниц – только даты смертей
Целой семьи.

Это потом в полевых вещмешках
Их принесут
На просоленных солдатских плечах
В Нюрнбергский суд.

Это потом доверять дневникам
Станут мечты
Девочки в городе, где по утрам
Сводят мосты.

… «Таня одна…» И завыли гудки
Траурный марш.
Ангел тихонько из детской руки
Взял карандаш…

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьсот тридцать четвертый опус

Яшма с золотом, блеклый нефрит
Иль опалы: еще бриллианты
Льнут к столам и черника горит,
А в салатницах майские фанты.

Девы грезили век об ином,
Все у юной томятся Киприды,
Белошвеек напутствует гном,
Тушь платков гасят желтию Фриды.

Тех ли Ад роковой посещал,
Цесаревнам коньяк соливали
Те ль Гиады, каких и прельщал
Цвет августа под мраком вуали.

Пятьсот тридцать пятый опус

Серебро, это желть серебра...

Есть город Алупка у Чёрного моря,
А выше гора, что Крестовой зовут.
Её окружает стена. Много горя
Она повидала, коль сказки не врут.

Разрушена ныне, могильник там рядом,
И камни, их много упало с горы.
Здесь тавры прожили, но гибли под градом
Камней. Много лет уж прошло с той поры.

Легенда об этом стара, как те стены.
Я вам расскажу то, что сам услыхал
От шторма на море, летающей пены,
От птиц среди древних таврических скал.

Два племени жили в далёкое время -
В Крыму, за...

Обычно любовь это боль, бывает любовь это секс, другая любовь это миг, миг длящийся много лет. Тебя сравнила с вином, с годами улучшенный вкус, ты веру мне дал в чудеса, манящий, в прелестную жизнь. Одумался, вспомнил, ушел, оставив пол сердца слегка, слегка обнадежил, потом , увидемся, обещал... вино ты играешь со мной, кораблики строишь в огнее...ты винный напиток мой друг, а друг ли не знаю пока.. потом в переписке слепой, открыто писал , что устал, устал от жизни такой, и с девой несчастен...

Обхохо-хохо-хохочешься,
Именем без отчества,*
И безусого юнца,
И седого мудреца,
Здесь зовут охальники,
Смерды и начальники.
Нет в них уважения,
К возрасту почтения.

Дево-дево-девочки,
Девочки-припевочки.
Всех — и толстых, и худых,
Любят парни как родных.
Только так всё — на Руси,
Здесь же, Господи прости,
Меж собою бородатых,
Видел я мужчин женатых.

Тара-тара-тараканы,
Всем свои, в мозгах их даны.
У кого-то, в них шуршат,
У кого-то, ум съедят.
И кому-то, жизнь как осень...