Кто-то руки потирает

I

Даровали, Господь, мертвым чадам Твоим
Тесьмы красной мотки да сребряны сувои,
Боле таинств не ждем, а в рядне предстоим,
Перстов прячем искол за смарагдами хвои.

Серебро, серебро, много ж было его,
Так покрали шары с ёлок жалкие тати,
Снеже черный округ, тлумных звезд святовство,
Царичей неживых весело ль им венчати.

Сестры нас предали в новогодней гурме,
Девы белы влачат по адницам рамена,
Их и лядвий пронять здесь неможно Чуме,
Только розы горят в огне храмного звона...

Вот пятница иль понедельник, все узы порваны,
давно, свобода (как бы) и равно, что лето там
или зима, когда застала вас кончина? там и ост-
ались вы, причина в вас? навряд ли? кончился
завод, или несчастный случай или трагедии пос-
ыл, ты время ускорял, иль тормозил? потир ты
наполнял попеременно или споласкивал чаи что
там заварены навеки из трав: и жимолость, и мох,
и папоротника всполох дня, и пижмы, и цикория,
и мяты, и валерианы там объятья и хвощ и моло-
тая чага, ивана...

Намечался лёгкий дождик
И брели мы наугад:
Я – приблудный,
Да художник,
Да в отставке дипломат.
Просто так – не зная точно,
Где здесь правда,
Где молва?
Пел Кобзон многостаночный,
Часто путая слова.
Казаки усы разгладив,
Отбивали каблуки.
На Оке,
На водной глади,
Унывали рыбаки.
Ни поклёвки, ни улова,
Шум да песни вдоль реки.
Оставалось, право слово,
Удавиться от тоски.
Сиротел почти знакомо
Из соломы новодел.
У есенинского дома
Кто-то яблоком хрустел.
Гость особый и...

Эй, маманя! Там, в горнице - тятя,
За столом ненакрытым, один.
Рассыпается глиной по скатерти,
Подгнивающим пальцем кривым
Потирает небритый кадык
Над орленою пуговкой ворота,
Где занозою ужаса крик
Или ком неспокойного шепота,
А быть может - земля и трава
Запечатали напрочь гортань
Сохранившую метку штыка,
Собиравшего жуткую дань...

Эй, маманя! У тяти - нет глаз
Над истлевшею скаткой шинельной.
Их удушливый выхлебал газ
В блиндаже среди прели осенней,
На закрашенном черною...

И живы мы едва? Исправить можно?
не осознав и без раскаянья простить,
просить нельзя? и будем мы тревожны,
и будем всех и никого любить?
врагов, что осчастливим духом, всем
нужен он, и слышим ухом, чего другим
и не дано, узреть, ....хотели и смогли?...
мы рдеть?
- ....краснели от стыда?
- ..и будем?
- Летать во сне, с кровати об пол?
Соседей будим.
***
Утром.
- Что там у тебя?
- А ничего.
- Упал во сне?
Смотрит (с тоской)в небо, запрокинув
голову, потирая ушибленный локоть...

Темной соли карминные копи
На полотнах небесных картин
Океан возвеличат и топи --
Все горит этот черный кармин.

Ея гиблый орнамент слезами
Помрачен, видишь, вишней златой,
В барвы льда влитой, пред небесами
Он протек из иконы святой.

Мироточит иконная краска,
Горней слотой ее не залить,
Коемуждо посмертная маска,
Фарисеям не время юлить.

Из обитого смертью потира
Не испить уж ни слез, ни вина,
Плачет приснотяжелая лира,
Сладок мелос, ан кровь солона.

Шелест слышен, сие...

Друзья уходят, превращаясь в прочих,
рингтонами звонящих по тебе.
Всё больше многозначных многоточий,
где А и Б сидели на трубе.
События цепляются к приметам,
по кругу загуляли феврали,
а ты, бредущий… бредящий инетом,
сегодня тонешь в Божеской крови:
в пространстве тайн, как в виртуальной клети,
глазами ищешь Сына и Отца,
и Ангелы поют, что: наши сети
к потиру притащили мертвеца…
Придя в себя из бездны потрясенья,
обсохнув на скамейке во дворе,
на красное ступаешь Воскресенье...

Иронично - шутливое с привкусом грусти

Если грустно станет мне...
В рюмку водочки налью.
,,Рюмка водки на столе"...
Вместе с Лепсом затяну.

Ну а если так случится...
Что совсем я загрущу.
И захочется напиться...
До краёв стакан налью.

Что случилось – Боже мой...
Всюду тёмный лес... густой.
Вдруг Газманов прокричал...
,,Заблудился ... заплутал".

На душе паршиво мне...
Стало всё как в страшном сне.
А ведь было всё прилично...
Рюмка водки на столе.

Ангел мой теперь молчит...

-- Растолкуй мне это чудо!
Ты с сединами мудрец.
Избранным я зваться буду,
Успокоившись вконец!
Коль спасением довольны,
Мы о чуде говорим.
Раз упал я с колокольни
И остался невредим.

-- Слово «Чудо» это крайность!
То была, никак, случайность!

-- Что, услышу -- догадался.
С колокольни второй раз,
Я упал и жив остался!
Что ответишь мне сейчас?

Мудреца ответ бесстрастен:
Назовём мы это – счастьем!

В мыслях ручки потирая,
Но не спрятать блеска глаз
-- Что ответишь, уж не...

по фольклору


Глазам своим не верил Горыныч спозаранку.
Лишь вышел из пещеры, глядь – скатерть-самобранка.

Уж потирает лапы. К обжорству был горазд.
Вмиг заказал трёхглавый обилье разных яств.

Едва накроет скатерть, как в ней три головы!
И что же в результате с обилием жратвы?

Взяла своё усталость и впал в глубокий сон…
А брюхо раздувалось. Ба-бах! И… лопнул он…

Сия судьба обжоры
Была предрешена.
Не ешь, дружок, в три горла,
Ведь, попа-то, одна!