Крылья белые

Кто наделил нас наслаждением,
тот подарил нам и страдание.
Но, что есть страдание,
как не стержень сострадания,
милосердия,
корень древа любви,
плоды которого являют человеку
наисладчайшее благо жизни.
Кто наделил нас наслаждением любви
был воистину щедр и мудр.

Легкость света и тяжесть тьмы,
объединенные в сердце,
исполненном свежего дыхания
и жажды бытия,
преломляются в радость,
откровение, всепрощение.
Это свежее дыхание и жажду бытия
приносит на своих...

звук тетивы из грез
волос едва заметно колыханье
дыханья трепет
сквозь простраций мыслещели
летели одиночество и я

тела хотели
но изныли крылья
подвели
раскинулись на тишины постели
да в небо взгляды..

нам отрада
глядеть как ночь блуждает в пустоте
с завязанными широко глазами
блистая звездами
потресканными снами
мы с одиночеством слились в немом экстазе

..звук тетивы из грез
и колыханья мыслещели
в постели тишины

ей не до нас

Грешить как пить – не запретишь.
Грешите в кайф, грешите с чувством.
И в судный день вам вряд ли будет стыдно.

ОН в танце был король.
В кино снимался классно.
И вот ушёл, его уж нет.
Одна лишь память остаётся.
(памяти Патрика Суэйзи)

Утра раздолье.
Алых парусов рассвет.
Мечта в полёте.

Извечный круг.
Рождение и смерть.
И жизнь всего лишь миг.

В спине горит огонь.
Как перетянутые струны – мышцы.
И мысль она – скорее лечь.

Вечер, тепло.
Сверчок серенаду выводит.
Осень...

Свернувшись в кокон, ты висишь на чердаке
Почти всю зиму и весну, и только в мае,
Когда все пахнет и от радости цветет,
И в вальсе весело играет,
Ты пробуждаешься от сна.

Открыв глаза с улыбкой нежною
Вокруг себя восторженно взираешь
И думаешь: какое счастье, что весна.
Свое жилище тесное навеки покидаешь.

Взмахнув крылами тонкими как шелк,
Взмываешь вверх, еще секунда
И вот уже свобода в открытом настежь слуховом окне
Маячит в виде чуда.

Сомненья прочь, вперед и...

Вы были у моря,
Там желтый песок
И чайки летают
Над гладью морской.

Там алый парус
Нам машет крылом
И робко дельфины
Играют с волной.

А склоны нас манят
Заманчивой тенью
И белки встречают
Сидя на деревьях.

Скажите, Вы были в Одессе -
Столице морской,
Красавице южной
И юной порой!

Мы Вас приглашаем,
Приехать к нам в гости,
И тут Вы поймете,
Что Рай - это здесь!

Черный парус ночи
распускался шелковым крылом,
чтобы вдохнуть мелодику Андалузии
в глаза спутницы полной луны.

Сердце, вскрытое кистью звезд,
разбивалось о побережье забытого сна.

Она задыхается сладостью,
она чувствует разогретую сталь ветра,
незримую топь елей,
мягкую ладонь неба.

Вокруг носятся демоны древних песен,
и за каждым шагом следует бриз
ее влажных гранатовых губ, шепчущих
о брачном единстве любви и бархатной тьмы.

Вскрикнула в страхе Эвридика. И Орфей
На крик жены спешит. Но, увы – поздно.
Он видит крылья, что чернее ночи.
Смерть унесла его любимую жену.
Его дриаду, смысл его жизни.
Ещё недавно пели они вместе.
И вот – мертва. Она уже не скажет
Ему тех слов, что говорила раньше.
В мире живых нет более её.
Закрылись те зелёные глаза,
Что одному ему любовь дарили.
И перестало биться сердце той,
Которая дарила вдохновенье.
Ради которой он только и жил.
Нет той, которая была его...

Не для того стремилась я
К Любви чистейше-безоглядной,
Взрастив два сильные крыла,
Не для того, чтоб быть приятной
Себе и кругу своему...
Не для того я билась в поле,
В метели мёрзла на снегу,
Весной рождалась в половодье
И сохла жаждой на ветру,
Не для того!

А для Молитвы...
Для той,которая в пылу
Дух возрождает в поле битвы
Для двух начал--Душе,Уму.
Для той молитвы-благодати
С которой их в себя вобрав
Выходит Духом новой стати,
Любовью радости познав,
И мир творит...

Птицы замерли от дождя
И обмочили крылья
И капли с них
Умыли меня прохладой.
О, осень, повремени!
Дай мне насладиться твоей беззащитностью.

Синий кристалл озера и млечное одиночество лебедя;
порванный плащ неба и матовый блеск солнечной линзы;
дождливая оспа в глазах лягушки – проекции первых стихов лета.
Крыши, карнизы, крыши, карнизы…
Ржавых закатов клей на створках, на ветви
сиренево-изумрудной, снежно-серой тоски.
Луна целует ночную пену.
Фонарная плесень – млечное одиночество лебедя.
Сырость, дыханье реки
на чешуе рыбы – пространство без координат, без времени,
без опостылевшей рифмы.
Сказка течет по усам горькой...