Крылами

Раскинув руки, журавлём
Вливаясь в солнечные зори,
На диске золота крылом
Я начерчу Любви узоры:
Чтоб человечество в любви
Себя познавшее отчасти
В бурлящей огненной крови,
Узнало полно слово--счастье
В свободе от самих себя,
В свободе от чужого мненья,
В свободе вечности паря
Забыло напрочь --годы, время!
Раскину руки, журавлём
Махну крылами на прощанье
Той жизни, что была углём,
Разворошив в другую-- пламя.
И пусть на паперти дела,
И пусть влюблённости во стреме,
Любовь и...

Не крылья чужды мне другие,
Отсутствие, ненужностью--в чехле.
И в дали необъятно голубые
Не влиться им пареньем в высоте.
Не вымести из жизни без укора
Прощальной необдуманности слов,
И не сплести счастливого узора
Прошением на паперти--богов.
Без крыл....Но в зори золотые
Влекома устремлениями Суть.
Позволь себе --ей в дали голубые
Крылами ослепительно взмахнуть!

Ну, что вам рассказать об Атлантиде?
Друзья земные, рвущиеся ввысь?
Там Мать Богов, Сокрытая в Исиде,
Сошла с виманы[1], чтоб размножить жизнь.
И заложить в основу ПиРАмиды
Сиянье Света на пустой Земле.
И до сих пор То ЗНАНИЕ сокрыто,
но, лишь, открыто Это Знанье Мне.
Когда основы мира пошатнулись,
и астРА[2] уничтожила землян,—
Божественные Силы, вмиг, вернулись
в Свои Миры Волшебных Дивных СтРАн:
на Сириус, Венеру, Бетельгейзе,
Медведицу, Плеяды, Орион[3].
Земля...

Там, за стеною всех дождей,
За перевалами,
Где свет оранжевых лучей
Сплетён с дубравами,
И бьётся голоса ручей
В долины вешние
Слеталась стая журавлей
С далИ, сердешные.

И били крыльями они,
Купаясь в озере.
Светили ласково Огни
На этом Острове.
И от зари и до зари--
Что звёзды таяли,
Они тем Силы обрели,
И крылья правили.

И вот, опять, на верный путь--
В тунели времени,
Крылами сильными смахнув
Усталость бремени.
Где падал тихо листопад
На землю солода....
У журавлей...

За темнеющим окном – голоса,
На веревке бельевой – паруса.
Ах, фантазия твоя так мала,
Может, это белой птицы крыла?
Можно запросто уплыть, улететь,
Будет ветер за спиною звенеть.
Все изменится в убогой судьбе,
Так цыганка нагадала тебе.
…Нету паруса и крыльев тех нет,
Дверь парадная, как выстрел во след.
Как на стенде, навскидку, прямо влет,
Так судьба крылами бьет,
Жестко бьет.
2002г.

Слышишь... где-то плачет птица...
Раненная птица... в небе голубом.
Ей... суждено разбиться...
Ведь не долететь с раненным крылом.

Из последних сил взмахнув крылами...
В свой полёт последний поднялась.
Смерть... летит за ней над облаками...
Чтоб открыть объятия в свой час.

Станет небо вечной колыбелью...
Птица в нём... свободная умрёт.
Так и не узнав... что после смерти...
Наземь... она камнем упадёт.

Слышишь... в небе стало тихо...
Даже смерть... затихла взяв своё.
Далеко...

Как меч богов внезапно он упал на землю ,
Лежал так долго , все не мог придти в себя .
С сожженными крылами , словно мрачной тенью ,
Стремглав с небес свалился вниз огнем горя .

То был посланник небом обожженный ,
Он весть принес что боги уж не те ,
С земли поднялся , словно прокаженный ,
Стоял , дымился … Кожа в кислоте …

Он ждал людей , что подойти боялись ,
Кричали в стороне … Стоял толпой народ .
Такими трусами людишки оказались ,
Как будто он их звал пройти на эшафот …

Он...

Автор: Анна Кадышева

Моя безумная любовь,
почтовая ты птица,
Тебя отпустишь – ты же вновь
всё хочешь возвратиться.

Вновь бьёшься ты в моё окно
осенним листопадом,
Тебя б забыла я давно,
но шепчешь ты: «Не надо…»

Тебя хотела я забыть,
упрятать в тёмной келье,
Тебя хотела утопить,
залить в хмельном веселье.

Растеребить и разломать,
уйти, спастись от муки,
И по кусочкам всю раздать
в чужие чьи-то руки…

Моя безумная любовь,
кому была нужна ты?
В тебя не верили, тебя...

.
Грозной войны первый шаг
терпит Донбасс, истекая
кровью, но гордо наш стяг
держит Россия святая.
.
Кончился мир и иссяк
ветхостью колониальной.
Треснул имперский костяк,
гнётся под силой глобальной.
.
Жжёт, истребляя, пожар
страны, народы войною.
Замер космический шар
в страхе над осью земною.
.
Жадность, пороки и тьма
сгустком кровавым безверья
Солнце закрыли… Тюрьма
рушится, сломаны двери.
.
Бурным потоком стремглав
вздыбилась лава над болью.
Новой истории глав...

Над пеной моря в небо синее
Врезался белый силуэт,
И два крыла сливались в линию,
Весёлый отражая свет.

На ураган покой свой выменяв,
Не Ливингстон, не Джонатан,
Он рвался Чайкою-По-Имени
Под брызг сверкающий фонтан.

Он плыл по небу легче "мессеров":
Срывался вниз, взмывал к звезде, -
И так, что удивился б Нестеров,
Сплетал узор своих петель.

Он гордой птицей-буревестником
Хлестал восходы по щекам,
Служа оракулом кудесникам
И символом бунтовщикам.

Он не был лодырем и...