Кружится головушка

Кружится лето в платье зелёном,
дней малахитовых бусы блестят.
Радует вновь непорочность пионов,
тайной окутан их нежный наряд.

Ландыш ещё незатейлив и дерзок
цветеньем своим в оголтелом саду.
Неба лоскут, как безмерный отрезок
с солнцем июньским сегодня в ладу.

Нет облаков, птиц доносится пение,
вторит им в лад молодая листва;
Всё восхитительно на удивление,
кружИтся от счастья моя голова.

Пьянит до безумства зелёное лето,
вступая в права по-хозяйски. И что ж?
Глаза мои тоже...

Кружила с ветром – кавалером
Прощальный вальс природа – мисс
И в зачарованном забвенье
Последний лист срывался вниз.

Не слышно трелей соловьиных,
Сверчка до самого утра,
Ах эти серые закаты
Меланхоличная пора.

От жертвы сброшенных нарядов
Осенний лес печальным стал
Живой настил листвы опавшей
Червонным золотом блистал.

Плаксива осень золотая
Встречая стужи белизну
Процессы жизни замедляя
Отходит медленно ко сну.

Тем, что жило, росло, дышало
Украшен осени...

Кружится снег, уже морозно,
И в лужи вмерз вчерашний день с листвой.
Приятен чистый, свежий воздух,
Румянец мой, по щечкам разлитой.

Ложится снег в мои ладони,
Окутав первой мягкостью своей.
Эй, осень, прочь! Он неприклонен,
В решимости все замести скорей!

Кружится снег, уже морозно,
Иду, пинаю прошлый день с листвой!
Ах, что же я! Коленки мерзнут.
Быстрей добраться бы домой!)))

Кружит метель безмозглая,
Но это не беда.
По телу лупит розгами
Замёрзшая вода.

Буянит ветер северный
И западный шумит.
Сугроб бежит уверенно.
Озлоблен, пьян и сыт.

Ломает окна хрупкие,
Жестокая зима
И вихри многорукие
Стучат во все дома.

Но это ужас временный
И скоро он пройдёт.
Куда страшней не мерянный
В мозгах круговорот.

Кружит метель по разумам
И дует всё сильней.
Кровавая, заразная…
И смерть бежит за ней.

Кружит коршун над полями!
Ищет жертву зоркими глазами…
Чтобы камнем упасть вниз
И с жертвой вновь подняться
в высь.

Комбайнёр по полю кружит…
На комбайне новом он не тужит!
Уборку завершает на Дону…
Чтоб прокормить родную страну.

Земля благоухает наша донская…
Веками плодородная она родная!
Старается детей своих кормить,
Чтоб могли на ней в достатке жить.

Кружила, танцевала осень,
Смеялась, примеряла маски,
То бирюзу, то злато асинь -
Ссыпала пригоршнями краски.

Бродила осень кошкой рыжей,
Беспечной, своенравной, странной.
То ластилась ко всем бесстыже,
То застывала гордой панной.

Прощалась осень-чаровница,
Укутав в поцелуй тумана
Продрогший город, листья, лица ...
Ушла, оставив вкус дурмана.

Кружится голова от счастья,
Где-то внутри затаился вдох,
Шелест юбок подвенечного платья,
И родителей наших счастливый вздох….

Свадебные кольца блестят на солнце,
Вино в бокалы льётся рекой,
Много ли нужно мне для счастья?!
Я теперь навсегда с тобой!

Кружился мир в безумном беге,

рождались люди на Земле,

мечтали о любви и хлебе,

а кто-то, умер на заре...

Ушел, как жил... в борьбе... воюя..

не отстояв, свой дом и быт,

уплыл тунелем в даль седую,

оставив тело... пусть поспит...

Быть может, там, в краю небесном,

под белым ангельским крылом,

найдет он счастье... не в телесном...

и позабудет о земном...

Без пищи, воздуха и славы,

живет там, легкая Душа...

Там нет народов и державы,

богатства, денег...

Кружится ветер буйно-запоздало,

из подворотни выметает сор.

Слепое солнце светит скудно-мало,

не согревает дом и дол, и бор.

На улице - Ноябрь и пахнет холод,

негретыми руками в рукавах,

что поднимают, куртки синей ворот,

и снова поправляют в волосах,

простую ленту, что летит в порыве,

за сыростью, и за косым дождем...

А в небе плачет облако в надрыве,

и нависает грозно над зонтом.

Скорей в уют, согреть ладони,

и обсушить одежду у тепла,

и с грустью...

Кружиться или лопнет ?
Боится или ранит ?
Нет, он не убедился,
Что в этом мире пропасти бывают.

Вот на часах уж безвести когда-то,
Вот солнце превратилось в преисподню,
Вот огненные тучи призывают,
Меня уйти в заснеженные ночи,

Сигнал, крушит мои закрытые ворота,
Аврал мне шлёт помятые штрих-коды,
И где-то там звучит последней песни кода,
И рота умирает у крыльца.

А где-то в тёмно-синей дали,
Поёт баллады грустный рыцарь,
И эпитафии уж врубленны в граниты,
И анаграммы...