Крови

Мой Боже! На коленях пред тобой
Твой раб, кто не достоин быть рабом...
На исповедь, как на последний бой
Явился я... Моя надежда в том,
Что, не простив заблудшего меня,
Позволишь хоть немного сбросить груз.
Грехи все тяжелей... День ото дня.
Их я боюсь... Хотя - совсем не трус!
Рожден был, чтоб оставить светлый след.
И славу добрую был должен обрести.
А стал источником неисчислимых бед
Тем, для кого мог счастье принести.
Вознесся я в ристалищных боях.
Познал, что стал совсем...

Чтоб не было следов, их зАлили в бетон,
Изъяв немало средств из гробового фонда,
И разевает пасть чудовищный питон,
Да не питон, а просто анаконда!

Шипят на всех углах оракулы змеи,
Какого, дескать, потеряли друга.
При жизни же его на части размели,
Пустив считать длину глухого круга.

Владимир, врежь им правдою в глаза!
Им правды этой хватит за глаза!
Свезут ли привередливые кони
Тачанку в той немыслимой погоне?

Вы можете сказать: ты молодой ещё
И не к лицу тебе излишняя...

Тело-хлеб разламывай на части,
Пей вино, как молодую кровь;
Я - твое последнее причастье,
Я - твоя последняя любовь.

На земле ты - мученик без веры,
Хлеб как смертный ешь и пьешь вино.
Но поверь в меня - и сделай жертвой,
Если вдруг страдать мне суждено.

Поцелуй так нежно, как Иуда
Целовал Христа в последний раз,
Чтобы из ночного ниоткуда,
Сквозь века по крови просочась,

Тягостным предчувствием усталость
Навалилась так, что не уйти;
Чтобы ты потом, наивно каясь...

Не убаюкаешь грозу, пока она в конфликте с небом,

И пьёшь по капельке росу, считая молнии несмело.

Не остановишь ураган, когда бушует море злобы.

Оставь его, он будто пьян, крушит наотмашь все основы.

Не справишься с потоком лжи, она ведь хитрости подобна.

Горбатому несут цветы, льстеца возвышенность удобна.

Признание- чужая боль, основа страх и любование.

Бывает, празднуют печаль, под свист и крики ликования.

Не остановишь водопад, одной мольбой о чуде свыше.

Как...

Быстрая свертываемость эмоций,
как свёртываемость крови, тромбоз,
вен, оторван, застрял, стаз, перемен
нет, кровь волос, лёд ума, пламя дня,
лама на горе, репа в огороде, вол в
поле, мотыга на заборе,коврига в руке,
мотыль на крючке, чюр, меня, чюр,
оберег одел, уцелел, а нет, умер, в
пыль дорог, обернулся,
нагнулся, конец, делу всему венец.

Есть лес один в краю волшебном и далеком.
В лесу том бор сосновый есть.
В нем поселился зверь – ленивец-лежебока,
Косматый, нелюдимый косолапящий медведь.

Он жил, как спал, в берлоге обветшалой
И свету показаться зверь не смел.
Пугал всех тех, кто рядом пробегал свирепым нравом.
На жизнь, что расцвела вокруг он обратить вниманья не хотел.

В бору года текли размеренно и гладко.
Сменяли месяцы друг друга, крася красками листву.
Медведь все спал посасывая лапу сладко,
Не...

Мы течем сквозь друг друга. Мы перетекаем.
Мы роняем друг в друга все то, что несем.
Очень часто друг друга мы не замечаем,
Отражаясь друг в друге, а также во всем.

Хорошо, если образ добра отразится,
Хорошо, если станет от света теплей.
Но бывает и так, что во сне нам приснится,
Как в толпе мы теряем любимых друзей.

Как клинок от кинжала вонзается резко,
Так предательство ранит на верность в ответ.
Когда преданно любишь – наивно, по-детски,
Эту жизнь не прожить без печали и бед...

В игре пожертвовали пешкой,
И ей уже не быть ферзём.
И малой кровью бой успешно,
Закончен был — враг побеждён.

Жизнь словно в шахматы игра,
Солдата-пешку дают сьесть.
Ему останется ,,Вчера»,
А ,,Завтра» — забирает смерть.

Но перед смертью нет вельмож,
Бьёт иногда она навзлёт.
И скромный труженник и вождь,
В неё когда-нибудь уйдёт.

Жизнь президента с генералом,
Солдата жизни не важней.
А крови не бывает малой,
За ней — страдания людей.

Жизнь словно в шахматы игра,
И пешек...

Глаза мои налились кровью.
Нет сил терпеть, нет сил жить с болью,
Нет сил страдать, нет сил любить,
Есть силы жечь, крушить, рубить.

Мечём, из сплава зла и боли,
Мечём из ада, всё во тьму.
И пусть вершится роковое,
Я Бесов смерти призову!

Мы с ними армию возглавим,
А ваша ложь, лишь даст нам сил.
И будем вечно на земле сей править,
Вы сами привели нас в этот мир.

И всадник апокалипсиса в латах,
Разбавит тьму в свой алый тон,
И под фанфары в громовых раскатах...

Дух осени –
расстрелянная ласточка –
ожог фантомной боли.
Крадется сердце проседью
в багрянце рощ,
и колосится в поле
ливней урожай.
В осипшем горле
водостоков –
гниль пряности
и холодок угрюмый.

А мне – не жаль,
мне пить до дна
микстуру
свинцовой крови
рек
в туманной жабе
солнца,
да у окна
срисовывать закат.

А я, не прочь,
колоться льдом поутру,
и перламутром
лиственной волны
гнать тень в глухую ночь,
во взор совы
бросать крыло нагое,
свинцовой кровью рек...