Кроткий взгляд

Я - сразу перетасован.

Я больше не я. Взгляни…
Под громкий марш Мендельсона.
Под крики твоей родни…


На сердце – протуберанцы…
На солнце
любовь-напасть…
Такой вот расклад дурацкий.
Не в масть всё идет.
Не в масть.


Не выгодно быть простившим.
Не сладко
в мороз
нагим…

Твой след – он давно простывший.
Твой мир
обручен с другим.


Да я не переживаю!
С тобой – Мендельсон везде…

Я кротко молюсь трамваю.
И еду в даль – во Христе…


Не надо в висок да пальцем...

Стремительно-лёгкая,
страстная,
смело-дерзкая и
прекрасная,
с глазами горящими
ярко,
с сердцем пылающим
жарко,
с решеньями быстрыми
чёткими
и нет ничего в тебе
кроткого.
Такую любить тебя
трудно,
от скучных людей тебе
нудно,
но это совсем и никак
не порок -
ведь создал и любит тебя
сам Бог!"

Лик святой, небесно кроткий
С иконы смотрит на меня.
Почему в наш век короткий
Просим только для себя?

Почему забыли руки
Богородицы святой,
Что отдали нам на муки
Чрева плод её родной.

Я молюсь за руки эти,
Что согрели нас теплом,
Чтобы мы, Земные дети,
Жили в мире и с Добром.

Ты вечно мне путаешь карты
И стих твой не часто- елейный.
Ты - будто вагон плацкартный
Рекламой дурной не оклеенный.

А я вся такая обычная,
СВ вагоно-купейная:
В суждениях кротких вторичная,
Медовая, джемо-елейная.

И в старой шлюхе-политике
Исходно мы непримиримые.
Не дока я в кобре- критике,
Но рецки пишем игривые.

Поэты совсем не кремлевские,
Напичканы с детства сказками,
Но оба зато - февралевские
И знаками Рыбы обласканы.

Во многом у нас расхождения...

Золотой свет из ее глаз
Звенит колокольчик цветка
-Кто это там, такой хороший?
Кто там такой красивый?
Моя девочка подошла
И кротко сказала
-Я!

Красу стихов твоих неложную
Ни оценить, ни повторить.
Необходимость неотложная
О том настала говорить.

Куда уж гениям сиятельным
Добраться до сердец людских
Сквозь вопли рэпа, злой попсятины
И менестрелей воровских!

Но, видно, я напрасно охаю,
Когда судьба предрешена:
К поэтам благостной эпохою
У нас не стала ни одна.

Любезным людям рифмой кроткою
Не будешь в скопищах мирских.
И памятью весьма короткою
Отринут твой бессмертный стих.

Клыки со злобою жестокою
Впились в...

Я вечно пьян единственною женщиной.
Ее призывной родинкой у рта.

И каждой ночью,
жарко
мне
обещанной:
я пьян уже заранее с утра!…


И я давно всё делаю «под градусом».
Под градусом Любви…

А вон – маяк!
И ждет – что я войду в нее под парусом…
Моя стихия… Женщина моя…


Я отграничен - то судьбой, то совестью
от остальных: стальных и золотых…

Не компанейский я. И не тусовочный.
Сухой на глотку йог. А может, псих.


Что ж вы смеетесь, дьяволы-апостолы?!

Уж...

Ты нереально идеальна,
Мой повод для восторга,
И ты должна быть благодарна,
Что смотришь в мир как норка.

И в норку ты одета,
И шубка, и колготки,
Зимой — королева света,
Пред взором твоим волки кротки.

На лапки задние встали,
И ты пожимала их лапки,
Но хищники долго мечтали,
И сдохли от лихорадки.

Ты хоронила их стойко,
Забыв, что такое пощада.
Так нереально жестока
Как Афина Паллада.

Я люблю птиц:
длинноногого журавля с долговязой шеей и прямым копьевидным клювом
у заболоченных водоемов; тускло-глинистых жаворонков обнаженных степей,
полупустынь и лугов; аккорды и паузы стройных дроздов, подхваченные
лиственным лесом; тяжёлый полёт коренастого дятла, словно брошенное копье;
кочующий огонёк рыжевато-кофейной сойки; фиолетово-металлический отлив
древнего ворона; гнездящуюся в уютных парках кроткую горлицу;
хищного ловчего сокола, на заостренном шпиле скалы...

Она прошла далеко,
Она прошла укромной
Походочкой высокой
Для неги сладкой, дремной.

При рельсах осиянных
Полуночной луной
В сапожках долгожданных
Она пошла со мной.

И в доме среднерусском
Скрипучем и пустом
Нездешней павой в узком
Жакете входит в дом.

Березовым монисто
Сверкало в сентябре
Как лик луны сребристый
На бархатном бедре.

И кружевные дали
Вдруг ослепляли близь -
И зайчики мелькали
В глазах как кошке «Брысь!»

И длился, длился, длился...