Костры

Снежинка первая упала на траву…
И, оглянувшись, ты сказала у порога,
Что в мире этом я неправильно живу,
И что напрасно я не верю в дядьку Бога.

Что ты умаялась и выбилась из сил
Латая дыры у семейного бюджета,
Что я богатства за полжизни накопил
В размере, разве что, трамвайного билета.

И дверь захлопнется, а ходики часов
Начнут отсчёт её шагов в ночную замять.
А в чёрном небе под созвездьем Гончих псов
Завоет жалобно, по-волчьи злая память…

Снежинка первая растает...

Розы лепестки вокруг кружились.
Брызги из фонтана радужно искрились.
Солнце восходя небо озаряло.
В воздухе волшебно музыка играла.
Из раскрытых окон тихо доносилось,
Как слова признанья горячё шептали,
Милые влюблённые, ночи всё отдали.
Всё оставив в нежности уходящей ночи,
Помня без небрежности забываний прочих.
О любви случившейся, утром не растаявшей,
Облаком на небе далью увлекающей.
До забвенья любящих, всё отдать готовых.
Друг для друга в будущем повторяя с нова...

Раскрепощенная дождем и молнии цветком украсившая вечер,
ты приближаешься на расстоянье губ, глотающих вино из кратера весны,
и майская баллада расходящейся травы, словно горящая волна
на мраморе руки,
и заплетенный змеем в волосах закатный ветер к тебе приветлив
нежностью костра,
и розы тают близ тебя, как сердце Афродиты.

Нет важных вещей вне структуры и слова –
Вне класса нет вида, сказал бы Линней…
Всё кто-то измерил, и тешиться новым
Возможно, но только пришедшим извне.
В чужой парадигме искать ключ к загадке,
Оккамовской бритвой кромсать божий мир,
И быть не скупым, но достаточно кратким,
А, если гореть – как этиловый спирт!

Возможно, всё проще – семья и участок
У речки с забавным названием Стикс,
Играть в преферанс и пить водку – нечасто,
Любить многократно и деток растить…
Один раз живём...

Моя пирога плывет
по быстрой воде.
Духи реки шепчутся брызгами,
влажными бусами
светятся окрест бортов
моей пироги, моих сетей,
словно зимы ожерелье
льдом серебристым струится.
Я жертвенной песней склоняюсь
к подножию
изумрудно-свинцовой волны –
река, принеси мне священным
течением рыбу-вещунью,
река, дай рукам моим ловкости,
силы и веры
удержать чешую из алмазов
рыбы богов.
Я оберну ее в листья ночные,
и, жадно глотая воздух, она
напоет мне
выкупа песнь –
да не...

Звенели чары, кубки кругом шли
И витязей всегласно величали.
Они в боях себе почет нашли
И славушки нигде не занимали.
Пирует вместе со дружиной князь.
Уж много для него хвалы слетело,
Когда в хоромы, воли не спросясь,
Через оконце птица залетела.
Голубка нежная. На краешке стола
Какой-то свиточек случайно уронила.
Взлетела вновь. И будто не была.
Но горница про свиток не забыла.
Коротким жестом гридня подозвал:
"Что там еще? Откуда есть посланье?"
И гридень, развернувши,прочитал...

Эта песенка дворовою девчонкой,
Босоногой, озорною, чуть хмельной,
Путь изрежет, - он не будет слишком долгим,
Страхом, ревностью, годиной и верстой!

Окрестила мама маленьким кресточком,
И "большим крестом", - казённые "Кресты",
Но, поможет песня мне в тумане ночки,
Одолеть по лесу грешные версты!

У костра в лесу, где тошно воют волки,
О душе где плачет раненая выпь,
Эта песенка на вроде мне "наколки",
Наудачу мне бальзам на тела сыпь!

Здесь наверно много дальше края света...

Я построю дом у семи холмов,
Там, где тень листвы, и течёт река.
Горлицы поют, и уют лесов,
Сочная трава, и всегда весна!

Этот дом для нас, сделан из добра,
В нём всегда уют, и букеты роз.
Ребятишек смех слышится с утра,
А вокруг него - веточки берёз.

Небо - как шатёр, и твой милый взгляд,
И гитары звук ночью у костра.
А вверху для нас звёздочки горят,
Ночь для нас с тобой очень коротка...

Падает туман - капельки росы -
Губы, будто шёлк, и напевы птиц.
Домик у холмов, только...

Жизнь пустота, так похожа на смерть,
На брошенный в гавани старый корабль.
На высохший дуб, простоявший сто лет,
На сломанный, сгнивший, большой дирижабль.
На льдинку, замёрзшую где-то в скале,
На лист, занесённый ветрами в пустыню.
И в высохшем русле воды уже нет,
И всё, что вокруг, безучастно - едино.
Жизнь пустота, так похожа на смерть.
Без всплесков, без боя, без радостных криков.
Укрывшись за панцирь, на всё слово - нет,
Остатки от чувств, отмирающих нимбов.
От серого серый...

Мой друг! Уж сущности поэта
Не прячь ты в глубине души.
И, коль словам удержу нету,
Пиши, пиши, пиши, пиши.
А то: все больше по ночам
И силу испытав напитков...
То в водку перца сгоряча,
То сало потребил с избытком.
Потом в безумие своем
Лишь в полнолунье у окошка.
А, может, шАбаш? И вдвоем
Туда с любимой черной кошкой?
Пускай беснуется зима!
Картина ночью подразмыта.
Там от костров редеет тьма
И исчезает серость быта.
Возможна встреча с Сатаной
И станет творчество нетленно.
А...